Хайд проворчал:
— Пойдем, Брат. У Стаффы нет особенных секретов. Все очень просто: деньги и ситуация руководят им. Так действует сила. Да, это все просто — для человека выдающихся способностей. Сезза и Рега без сомнения отдают себе отчет в том, что игра закончена. А того, кто соблазнил Стаффу огромным количеством игрушек и обещал отдать ему весь Свободный Открытый Космос... того, кто упустил благоприятный случай, его уже нет в живых...
Бруен запротестовал:
— Ты утверждаешь, что у Реги больше возможностей заполучить Лорда Командующего, чем у Сеззы. Я согласен, если их поменять местами. Вконце у Стаффы останется только сила. Я не думаю, что ему понравится играть роль судьи в беге на длинные дистанции. Его люди не возьмутся за такую нудную и тяжелую работу. И Стаффа знает это.
Хайд приподнял брови:
— И что?
— И Стаффа поставит на победителя.— Бруен вздохнул, потеряв из виду лошадей и расстроившись из-за этого.
Хайд промолчал.
— И ему будет очень легко уничтожить Бога-императора, которого он не ставит ни в грош.— Бруен снова задвигался, пытаясь найти положение, при котором хоть немного утихнет ноющая боль в бедре.— Так он будет чувствовать себя более удобно и, конечно, более уверенно.
Но Хайд неприязненно возразил:
— Ты говоришь так, будто создание Претора является человеком.
Бруен тронул кнопку, и на мониторе опять появилась Арта Фера в тренировочном зале, она устанавливала пистолет на стойку-подставку. Арта остановилась, на лице ее отразились борьба и недоумение, будто она никак не могла привыкнуть к своим новым способностям.
— Может быть. Он любил однажды,— сказал Бруен.
Хайд рассмеялся очень громко, потом закашлялся. Он вытер слезящиеся глаза и посмотрел на своего старого приятеля:
— Становишься сентиментальным, а, Бруен?
Магистр покачал головой:
— Нет, Хайд, старина.— Бруен говорил очень печально: — Я просто удивляюсь, по какому праву два слабоумных старика, какими являемся мы, суются в будущее человечества? Мы кто, спасатели, Хайд... или марионетки греха и смерти?
Стаффа кар Терма лежал в темноте на спине. Вокруг мягко жужжали двигатели «Крислы», и это действовало умиротворяюще на него. Но он не мог успокоиться и продолжал проигрывать в памяти тот момент, когда орудия «Крислы» разнесли корабль Претора в пыль — и вместе с этим кораблем женщину, единственную женщину, которую он любил.
«Я убил ее. Но откуда я мог знать?» Он с силой растирал глаза большим и указательным пальцами: «А мой сын? Вдруг он жив? Или я убил его тоже? Только Седди... Седли должны знать».
