— Да, и на проклятую Богом машину тоже,— невнятно подтвердил он и пробормотал про себя: — Господи, дай мне дожить, чтобы увидеть, чем все это кончится! Я что-то должен сделать, должен помешать этой коварной машине разрушить мои планы!
Голос глухо гудел в голове Стаффы, колотясь толчками в виски. «Какая безумная ирония... разнести ее в плазму...» Лорд Командующий повернулся и зажмурил глаза, ощущая тяжесть этих слов, которые назойливо всплывали в его памяти.
«Я убил ее. Единственную женщину, которую я любил. Я УБИЛ ЕЕ!»
«У тебя нет души, Стаффа. Ты просто машина... конструкция из человеческой плоти... машина... создание...» Голос Претора отражался от призрачных стен, заставляя Стаффу кар Терма сжимать ладонями голову и безжалостно колотить кулаками по вискам, чтобы заглушить этот пронзительный голос.
«Чертов Претор! Будь ты проклят!»— он стонал в одиночестве своей комнаты. Знакомые стены хранили красноречивое молчание. Трофеи и памятные вещи висели на своих обычных местах — награды за прошлые битвы и выигранные сражения. Свидетельства его тактической и стратегической гениальности. Теперь они казались мишурой, напоминая только о пролитой крови, которой были обагрены.
Стаффа стиснул зубы, чувствуя, как они скрипят, сжал их еще сильнее, пытаясь болью заглушить скрипучий голос проклятого Претора, Стаффа приподнялся со своего ложа и мягко вскочил на ноги, сделал несколько боевых выпадов, пытаясь переключить память на рефлекторные реакции рукопашного боя. Но память не сдавалась.
Почему так получилось? Как мог этот старик так больно, так безжалостно его ударить? «Я сам, сам это себе сделал. Ее кровь на МОИХ руках!»
Он откинул голову назад, вдыхая прохладный воздух. «Будь ты проклят, Претор! Как ты заставил меня все это сделать?»
В гневе он затряс головой, успокаиваясь от прикосновения своих длинных волос, падающих ему на лицо.
Мозговая ловушка, глубоко спрятанная, возбуждающая его неверную эмоциональную реакцию, заполняла мозг выбросами ферментов, которые окутывали туманом предметы, лишая его способности видеть и логически мыслить»
«Я не мог доверять сам себе, своей способности ясно мыслить. А ведь я только прикоснулся к тому, что он во мне запрятал...»
Перед глазами всплыла коварная ухмылка Претора: «Ты сам сгноишь свою бесчеловечную душу. Стаффа, ты проклятый человек... проклятый.... проклятый...»
«Это правда».
Его глаза остановились на сверкающем металле автомата. Он взял золотую реганскую чашу, поставил ее под диспенсер и равнодушно наблюдал, как микленианское бренди янтарной струей наполняло сосуд. Сможет ли он утопить этот издевательский голос в дымке опьянения?
