— Если вы интересуетесь тем, что случилось на острове, то вы не того привезли сюда, — вяло махнул рукой учёный.
— О, нет, Виталий Игоревич! Мы уже давно знаем, что здесь испытывается сейсмооружие. Но сейчас нас интересует совсем иное.
— Вы знаете моё имя?
— Конечно. Нам известно, что вы являетесь крупным специалистом в области морской микробиологии. И знаем, чем вы здесь занимаетесь непосредственно. И даже то, что вас негласно охраняли.
— Вот как?! Вы для меня делаете открытие.
— Ничего удивительного, Виталий Игоревич. В вашей неблагополучной стране часто даже учёных то ножом изрежут, то из поезда выбросят…
* * *
Столь странные намёки насторожили Остроумова. Он был хорошо осведомлён, как десятки российских специалистов в разных научных дисциплинах становились жертвами жестоких преступлений. Таким людям, вроде бы, на бытовой почве или из хулиганских побуждений наносили смертельные ранения, и убийц не находили. Даже элементарная статистика в соотношении погибших учёных к общему количеству погибших по данным преступлениям наводила на подозрительные выводы. А в СМИ иногда проскальзывали материалы, где прямо указывалось: ведётся незримая охота зарубежных спецслужб.
— Можно спросить, с кем я имею дело?
— Я являюсь сотрудником той разведки, о которой наслышаны практически во всём мире, — с гордостью приосанился штатский. — Я полковник Дин Кингсдолл, а вы находитесь на борту ракетного крейсера США «Саратога». И мне было дано задание доставить вас именно живым на борт корабля. За границу вы никогда не выезжали, переправить вас э-э… насильно из России не представлялось возможным. А тут такая возможность, предоставленная вашими же спецслужбами. Остальное — лишь дело техники, как у вас выражаются. Вот даже вертолёт вам предоставили. Неплохо, верно?
Американский разведчик явно был доволен результатами. Затем он продолжил:
— Вы отличный специалист, который сумел создать новый штамм цианобактерий. И мы надеемся, вы продолжите свои исследования для нашей страны.
— Не много ли вы берёте на себя? Есть ещё такое понятие как честь. Да и согласия моего никто не спрашивал.
Кингсдолл в упор посмотрел на учёного, презрительно ухмыльнулся:
— Есть средства, против которых не помогут даже мысли о патриотизме. И тех средств много: деньги, зависть, желание славы. Но я говорю не о том… Нет-нет, мы пытать вас не будем. Мы же цивилизованные люди! Достаточно одной инъекции. Вы догадываетесь, о чём я?
Остроумов молчал, не зная, что предпринять в подобной обстановке.
