Он нащупал в темноте ее головку, погладил шелковистые волосы и сразу почему-то почувствовал себя взрослым, и сон показался не страшным, а смешным.
За окном посветлело. Сережка решительно поднялся с постели, заботливо прикрыл Светланку одеялом и, зябко поежившись, стал одеваться.
Он ощупью пробрался на кухню, отыскал фитиль, камень с острыми краями, обломок плоского напильника и принялся высекать искру. После четвертого удара фитиль задымился. Сережка вытащил из кармана винтовочный патрон, выдернул пулю и высыпал порох под дрова, заложенные в печку с вечера дедушкой. Порох вспыхнул, пламя охватило дрова.
Хозяйствовать по дому Сережка научился давно. Нужда научила его и прибирать в комнатах, и мыть полы, и стирать. Труднее было приготовить обед. Не потому, что не умел, а потому, что нередко совсем не из чего было его готовить.
Вот и сегодня, прежде чем поставить кастрюлю на плиту. Сережка размышлял: продуктов всего-то было у них — чашка отрубей, стакан кукурузы да баночка соли.
В кастрюлю Сережка высыпал стакан отрубей и половину кукурузы, посолил. Из этого и должен был свариться суп.
Быстро светало. Проснулся Василий Иванович. Пришел на кухню, сел ближе к печке, стал растирать ноги.
— Сергунька, ноги у меня нонче лучше, — сообщил он. — Видать, за пенсией схожу.
— А дойдешь? Может, полежишь еще?
— Нет, пойду. На базар загляну. Чесноку надо. У внучки зубки шатаются. С нашей едой проще простого цингу схватить, — продолжал Василий Иванович. — Эх, еда-беда… Опять отруби варишь?
— С кукурузой, — откликнулся Сережка, доставая из стола хлебные карточки. — Я за хлебом пойду.
Василий Иванович сокрушенно покачал головой.
— И когда его, супостата, прикончат.
Сережка спрятал хлебные карточки в карман, оделся и вышел.
В это утро к Игнатьевым из Заволжья приехала тетя Поля. Шурка бежал в магазин за хлебом и столкнулся с ней около калитки. Тетя Поля обняла его, поцеловала и сказала:
— Спроси у своих друзей, не пустят ли они меня к себе на квартиру? Ладно?
— Ладно, теть Поль, — ответил Шурка.
Утро было прохладное, но солнечное. На крыше оживленно чирикали воробьи, перещелкивались скворцы.
Настроение у Шурки было радостное. Он и сам не знал, почему. Ему хотелось сделать что-нибудь такое. Это обязательно должно быть для фронта. Он торопливо шагал по улице и строил в голове различные планы.
«Найти бы клад золота. Купить на него сто танков, нет, тысячу танков и двинуть их прямо на Берлин. Доехали бы они за неделю — и конец войне».
