Вероника прошла по тротуару до того места, где пару вечеров назад видела курильщика. Курильщик оказался не таким хитрым, как лиса – Вероника нашла в канаве окурки. Пять штук, все с красной короной, оттиснутой прямо над фильтром. Красные «Принс» – такие курила мама.
Она подумала о пачке сигарет под аккуратно, на манер Джеймса Дина, закатанным рукавом. Представила себе бело-красную пачку, потом – его дыхание с сильным запахом табака, отчего, к собственному удивлению, немного возбудилась. Вероника бросила окурок на землю и заспешила домой.
Когда она вошла, глаз телефона приветливо моргнул ей, и она успела с надеждой подумать, что это Леон. Но из автоответчика послышался голос Маттиаса.
– Я нашел Исака. Позвони мне.
Вероника стала набирать номер, и с каждой нажатой цифрой ее возбуждение росло.
– Привет, Вера. Подожди минуту.
Вероника услышала голоса на том конце, различила шаги, потом хлопнула дверь.
– Значит так, я нашел семью Шёлин. Как я и говорил, они переехали. Когда закрылась кирпичная фабрика, отец остался без работы, и семья перебралась в Кристианстад…
Не совладав с любопытством, Вероника перебила брата на середине фразы:
– А Исак?
– Уже два года штудирует архитектуру в Осло. Я добыл его номер, но там никто не отвечает. По словам матери, они редко говорят о Билли, но она помнит, как они обсуждали газетную статью об исчезновении, когда Исак прошлой весной приезжал домой. Статья его явно опечалила. – Значит, это может быть он? – Ее пульс еще больше участился. – Не исключено. На всякий случай я попросил фру Шёлин выслать его фотографию по факсу. Фотография сейчас передо мной. – Как он выглядит? Блондин? – Факс черно-белый, и качество картинки оставляет желать лучшего, так что разобрать трудно. Во всяком случае, волосы светлые.
От разочарования Вероника прикусила губу. Потом ей кое-что пришло в голову. – Слушай, у нас на работе есть факс. Я поеду туда. Позвоню, когда доберусь.
Боги метро сегодня были благосклоннее, чем обычно, и через тридцать пять минут Вероника уже отперла дверь и отключила сигнализацию в Общественном центре. Зал, в котором встречалась группа, был пустым и выглядел еще печальнее.
Кабинет Рууда располагался в дальнем конце, хотя «кабинет» – слишком пышное слово для описания комнатушки без окон, где обитал Рууд. «Чулан» было бы значительно ближе к правде. Пол – четыре квадратных метра линолеума, на стенах – доски объявлений, увешанные списками, рисунками и буклетами разных семинаров и групп.
