— Так ты, значит, плохо себя чувствовал, да? — холодно напомнила Барбара. — И мне пришлось ехать в Рокстон.
Джубал переступил порог. Упрёк ничуть его не смутил — в глазах отца дочь видела бесстыжий блеск вечной юности. Даже сейчас он любовался ею с откровенной гордостью. И как на такого злиться? Барбара знала, о чём он думает. Джубал сам говорил ей это. «Ты — как твоя мать, солнце и смех. Слишком юна, слишком красива, чтобы быть моей дочерью».
И что вы будете делать, когда ваш отец позволяет себе думать такое? Говорить такое? Когда он по-настоящему в это верит? Иногда Барбара просто впадала в отчаяние, потому что знала — она ничего не сможет поделать и обречена вечно любить этого милого, беспутного, ненадёжного человека. Любить и беречь.
Джубал никогда ничего не упускал и теперь уже заметил у неё на пальце колечко с брильянтом. Остановившись между дверью и кроватью, он с улыбкой вопросительно взглянул на дочь.
— Фрэнк сделал мне сегодня предложение, — с некоторым даже вызовом ответила она. — Мы поженимся через две недели.
Улыбка на его лице продержалась ещё мгновение, потом свернулась и рассеялась. Джубал грузно опустился на кровать и молча упёрся взглядом в пол. Острый аромат гвоздики, легкомысленный, пьянящий и порой ненавистный запах бара остался при нём и наполнял сейчас комнату. Но Джубал был совершенно трезв, и лицо его как будто потемнело от горя.
— Любишь его? — негромко спросил он.
Какой-то дьяволёнок, сидевший в ней давно и молча, рванулся вдруг на волю.
— А это разве важно? — с горечью бросила Барбара. — Фрэнк постоянен и надёжен! Успешен! Он... — Она прикусила язык, сдерживая обидные, злые слова и виновато отвела глаза от притихшего отца.
Потом он поднялся, подошёл к ней, встал рядом и посмотрел в зеркало. «Зеркало, — с болью подумала Барбара, — принадлежавшее когда-то её матери. И сколько же раз он вот так стоял перед ним рядом с ней?»
— Что ж, такого набора прекрасных качеств вполне достаточно, чтобы осчастливить любую, — негромко сказал Джубал и, медленно вернувшись к кровати, начал опустошать карманы.
Барбара смотрела и не верила своим глазам — отец бросал золотые десятки и двадцатки, мелочь, бумажные «гринбеки». Его старый коричневый костюм как будто обвис, и причина заключалась в том, что карманы оттягивало золото.
— Немножко повезло... наконец-то, — рассеянно объяснил Джубал. Улыбка вернулась, но немного напряжённая. Последняя пригоршня монет разлетелась по подушке. — Свадьба будет не хуже, чем у других. — Он шагнул к ней, чмокнул в щёку и пробормотал: — Счастья тебе, Барби, на многие годы.
