— Ишь, как разрумянился… Я все прекрасно понимаю! Я все знаю!
Муж широко заулыбался.
— Тогда пора тебя убирать. Слишком много знаешь.
— Какой ты противный.
Дети не без интереса слушали взрослых.
Первым опомнился Бабирханов.
— Пройдите на кухню, — предложил он, — поиграйте там.
Проводив их нетерпеливым взглядом, Лала продолжала несколько тише.
— Я прекращу все разом. Заберу ребенка и уйду! Оставайся тут один. С соседкой! Не буду больше терпеть, сил никаких нет. Во что я превратилась? Одежда на мне висит, аппетита нет, сна нет. Ты хочешь свести меня с ума? Да?! Пожалей ребенка. Некому будет…
Ему стало жаль ее. Лала действительно в последнее время сильно изменилась. Похудела, осунулась, стала раздражительной.
— Успокойся, глупая ты моя. У страха глаза велики. Что с того, что я пару раз обратил на нее внимание? Ровным счетом ничего. Абсолютно.
Бабирханов, раскрасневшийся от волнения, не находил себе места в комнате. Он то садился, то вставал, то закуривал и гасил сигареты одну за другой.
— Успокойся, — неуверенно начал он, — возьми себя в руки. Ну, честное слово, ты несешь чепуху. Совершенно беспочвенную. Поверь мне.
— Я не верю тебе. Боже, как я несчастна, — заплакала она.
Ему никогда не приходилось видеть жену такой возбужденной. Справедливость ее упреков вызвала в нем волну сострадания. Он быстро подошел к ней.
— Мне никто, кроме тебя и Светы, не нужен.
— Отойди от меня, ты мне противен.
Он попытался обнять ее, но она увернулась.
— Знала бы, ни за что не согласилась бы на обмен. Три комнаты. Плевать на эти три комнаты, если ни в одной из них нет покоя. Все время в напряжении. Были две — было лучше.
— Но ведь папа жил один, и вдали от центра. Один, без присмотра, старый и больной человек.
— И он меня по-своему мучает. Холодильник ему убери. А куда я его уберу? На кухне нет места.
Телефонный звонок остановил Лалу. Она хотела поднять трубку, но в последний момент, безразлично всплеснув руками, отошла прочь.
— Слушаю. — Бабирханов узнал ее. — Да… Добрый вечер, Эсмира. У нас, у нас она. Играют дети. Им так хорошо вдвоем, не беспокойтесь… Проводим… или я, или Лала. Не за что. Пожалуйста. До свидания.
Лала в бешенстве подскочила к мужу.
— Им так хорошо вдвоем… Им так хорошо вдвоем. Это что, намек?
Вошел отец Бабирханова, незаметно отворивший входную дверь. Обычно он не пользовался своим ключом.
— Расскажи отцу о своей любви, — позлорадствовала Лала.
Отец молча снял плащ и, не глядя ни на кого из присутствующих, подошел к окну. Некоторое время он молчал.
