Постепенно входя в воображаемое действие, он представил себе, как Нефертити под покровом ночи неслышно отпирает дверь его спальни, затем бесшумно подходит к нему, приложив указательный пальчик к губам. Затем она нежно ласкает его и ложится рядом…
Эйе остановился и почесал затылок. Дьявол, а чего на свете не бывает? Он умен, прозорлив, благороден. Служит третьему фараону. Он один из тех немногих, которых Небхепрура оставил при дворе, разогнав, чуть ли не всех прежних сановников. Значит, он, Эйе, ценный служитель фараона. И любая знатная дама сочтет за честь разделить с ним ложе. Он подошел к столу и взял перстень. Снова, в который раз, тщательно осмотрев его, убедился — перстень ее, царицы Нефертити. Понюхал. Ему показалось, что драгоценный камень все еще хранит несравненный запах неповторимого тела богини Египта. По-моему, она меня приглашает, заключил он и вызвал слугу.
— Мои нарядные одежды… И побольше ладана, — распорядился он.
Слуга помог ему одеться, затем вопросительно уставился на хозяина.
«Наверное, не приду», — понял он.
Слуга понимающе кивнул и вышел вон.
Путь к особняку, в котором временно обосновалась царица Нефертити, пролегал через небольшую оливковую рощу. Вечер был лунный, ясный. Соловьи пели свои песни, и это пение почудилось Эйе добрым предзнаменованием. Он ускорил шаг и чуть не поплатился за это. Неожиданно и ярко засветили факелы, озаряя темень далеко вокруг. Остановившись и привыкнув к свету, увидел дом, у стен которого горели эти факелы. Перед домом у небольшого круглого фонтанчика сидели Нефертити и Тутмос, о чем-то мирно беседуя.
Эйе быстро спрятался за дерево, едва не возопив от горького разочарования. Все рухнуло, иллюзии разлетелись в пух и прах. Это они, Тутмос и Нефертити, сидят рядом и воркуют. И не о строительстве дома, конечно. Вытащив перстень, он снова осмотрел его, затем глянул на них. Губы его сжались в бессильной злобе. Постояв несколько минут, он рванулся с места и исчез во тьме.
Утром, позавтракав с женой, Тутанхамон послал гонца за кушским царем и вышел в сад в сопровождении супруги.
— Государственные дела заслонили твою любовь, мой повелитель, — упрекнула Анхеспаамон, украдкой любуясь нежными очертаниями милого лица. — Ты почти не уделяешь мне внимания днем.
Тутанхамон, не оборачиваясь, взял ее руку и прижал к сердцу.
— Как ты можешь так говорить, любимая? — Он осыпал ее руку поцелуями.
Анхеспаамон стыдливо отняла руку. Они остановились.
