Одиночество вдвоем | страница 10

— Когда можно будет приступить к прерванным работам, Тутмос?

Кушский царь придвинулся к Тутанхамону, обиженно отвернувшемуся от всех.

— Прости меня, Небхепрура[4]. Я погорячился. — Затем он повернулся ко всем. — Приглашаю на праздничный обед.

Тутмос подался вперед, приблизившись к царице, и тихо ответил:

— Богиня моя, строительство твоего дома будет завершено к началу второго месяца Всходов[5].

Тутанхамон дружески похлопал по плечу недавнего обидчика.

— Я прощаю тебя, кушский царь. К тому же, если признаться честно, захотелось поесть.

Кушский царь знаком подозвал слугу.

— Обедать будем здесь. Дорогой Небхепрура, ты не возражаешь? Здесь так прохладно…

— Отлично, отлично.

«Ты еще попляшешь, мальчишка», — подумал хозяин, а вслух произнес:

— Передай повару — если попадется хоть одна кость, пусть пеняет на себя.

Тутанхамон поднял руку.

— А мне только поджаренные ребра.

Присутствующие удивленно переглянулись, но смолчали. Фараон Куша тупо захлопал глазами.

— Мой фараон, — обиженно выдавил он, — в нашем городе не принято угощать костями.

— А я хочу поджаренные ребрышки, — упрямо повторил Тутанхамон.

Эйе решил отомстить за уязвленные чувства мудреца и отвергнутого любовника.

— Мой фараон, не забывай — мы в гостях, — повысил он голос.

Тутмос вопросительно взглянул на царицу.

— Я не понимаю его.

— Мой зять совсем еще ребенок. Так и норовит против течения.

Тутанхамон поднял руку.

— Довольно, — вскричал он Эйе. — Египтом правлю я. И не смей мне больше указывать. — Затем он повернулся к слуге. — Слушай мой приказ. На первое — всем подать овощной бульон. На второе — поджаренные кости. Десерт — на усмотрение хозяина, царя Куша. Мясо животных немедленно отправить на рынок. За невыполнение данного приказа все виновные будут жестоко наказаны. Ты понял?

Слуга тотчас склонил голову.

— Теперь иди.

Наступила напряженная пауза. Все понимали, приказ есть приказ, Небхепрура не прощает провинившихся. Он уже успел наказать Ипи по дороге в Куш десятью палочными ударами.

Молчание нарушил осмелевший на правах хозяина кушский царь.

— Мой фараон, прости, но это самый нелепый приказ, который я когда-либо слышал. Я повинуюсь, но простолюдины просто обнаглеют.

— Этим, кстати, я укрепляю твою власть.

— Боюсь, что подрываешь.

Тутанхамон безнадежно развел руками. Никто не желает считаться с его дальним прицелом в политике.

— Никто меня не понимает. Никто. Вот что меня печалит.

Тутмос подошел к Тутанхамону, поклонился.

— Мой фараон, царица Нефертити отказывается от обеда.