– Ситуация сложная, – медленно заговорил Петр Анатольевич. – Исконники включили сразу три установки, в углах равнобедренного треугольника. Мощность каждой была не очень велика, но площадь пострадавшей территории больше, чем обычно, к тому же установки взаимно усиливали действие друг друга, влияя на психику людей: в отличие от прошлых нападений, перед этим у большинства горожан временно ухудшились способности к адекватному восприятию происходящего, возникли необъяснимые страхи, не связанные напрямую с изменением пространства – вы на себе это испытали. Много людей пострадало, особенно в новых районах – там радиус безопасной зоны сократился со стандартных семи метров на человека до двух, а то и полутора, а люди ведь шли домой после работы, в домах было мало жильцов. Много аварий, несчастных случаев. Кроме того, появилось несколько банд мародеров, мы подозреваем, что они параллельщики, – и тогда это самый значительный переброс людей во время нападения.
– Намеренный? – жестко уточнил Лаки, и Петр Анатольевич ответил, не обратив внимания на нарушение субординации.
– Нет, случайность, но сами знаете закон подлости: если пошли неприятности, то уж по полной программе. Ко всему прочему, город теперь разделен на три зоны блокады, и если мы смогли быстро найти и отключить установку, то в других районах милиция провозилась почти двенадцать часов – из-за отсутствия связи мы не могли их направлять. Сейчас общаемся с помощью записок, кидаем контейнеры с ними рогатками, но это всего сутки. Все, идите в медотдел, работать вам сейчас нельзя, хоть обследование пройдете. Потом есть и отдыхать. Это приказ!
В медотделе творился ад. Как мы вскоре узнали, сразу же после атаки к нам из соседних домов пошли за помощью люди – с ранами, переломами и тому подобными «подарками судьбы». Было и несколько инфарктников и инсультников. До ближайшей больницы никто из них добраться не мог, помощь же требовалась срочно, поэтому Фо с двумя коллегами буквально «зашивались», и наше с Лаки появление вызвало у них не радость, а вполне понятное профессиональное раздражение: «И так с ног сбились, а тут вы еще!» Но все же Светка улыбнулась, кивнув на дверь подвала-лаборатории:
– Идите, сейчас подойду!
Через несколько минут она сбежала по лестнице, мотнула головой:
– Лаки – энцефалограф, Ната – томограф. Быстро! Простынка там.
Полчаса я лежала в томографе, иногда отвечая на вопросы; некоторые из них были стандартными и задавались за прошедшие месяцы уже раз десять, другие Фо наскоро формулировала сама: что чувствовала, идя к дому Хаука, как оценивала реальность окружающего, о чем думала, закрывая девочку, и тому подобное.
