кое-где в окнах светились гирлянды новогодних елок, бросая разноцветные блики на снег и низенькие, едва выше колена, штакетнички, проглядывавшие сквозь самые высокие сугробы. В крохотном, всего несколько шагов в поперечнике, дворике-палисаднике у одного из балко́в играла девочка лет четырех-пяти, в темной цигейковой шубке и пушистом сером платке. Дальше был бред, иначе назвать это нельзя, даже с учетом того, что вообще творилось вокруг. Рядом со мной внезапно появились четверо: мужчина и женщина в современной одежде, кажется, родители этой девочки, и два киношных немца в черной форме и с автоматами в руках. Они, эти немцы, были не настоящими, не теми, какие когда-то воевали на нашей земле, а именно что киношными. Но автоматы в их руках оказались реальными, и пули – тоже. Я в последний момент поняла, что происходит, кинулась вперед, неожиданно зацепившись ногой за возникшую под сугробами колючую проволоку, упала в снег, но успела закрыть собой девочку. Бредовость окружающего проявилась и здесь: меня не видели, хотя я оставляла следы в снегу. Раздалась автоматная очередь, я, лежа на девочке и стараясь не придавить ее, повернула голову и увидела в снегу рядом с собой небольшую черную дырочку с красными, набухшими влагой и сразу же замерзшими краями. Немцы исчезли, мужчина и женщина, не двигаясь, лежали в снегу, девочка еще не поняла, что произошло. Я же вскочила и побежала дальше, в появившийся прямо за углом балка́ темный осенний переулок. Задерживаться нельзя, все, что вокруг, – лишь варианты несбывшейся реальности, они исчезнут, и девочка тоже. Или не исчезнет, ведь до этого я людей на этих улицах не видела. Но ее жизнь сейчас зависит от того, успею ли я. Глупая, бредовая, как и все происходящее, мысль.
Впереди золотисто засветилось окошко, выросли ступени невысокого крыльца, и я поняла, что успела, нашла нужный дом, в котором до этого и не была-то ни разу. Потянула зеленую облупленную дверь, шагнула в крохотную прихожую, из нее – в комнату. Лаки сидел у стола, что-то читая, услышал шум, обернулся, вскочил, чтобы поддержать меня. Я вцепилась в его плечи:
– Успела! Я принесла твои ключи…
* * *
Очнулась я на продавленном диване, заботливо укрытая ватным одеялом. Попыталась встать и поняла, что не смогу: слабость такая, что еле голову приподняла. На скрип дивана из прихожей зашел Лаки:
– Пришла в себя? Сейчас пить дам, ты много крови потеряла, да и так – никому из параллельщиков от установок исконников хорошо не бывало. Пей!
