* * *
Утром за нами заехали родители Фо – обычные, чуть кругловатые, но крепкие пенсионеры: мать пополнее, отец повыше. Он управлял уже много повидавшей машиной вроде пятидверной «Нивы» моего мира – самый что ни на есть дачный вариант.
– Садитесь, рабыни, едем на плантации. А где ваши белые платья?
– Синие костюмы практичнее, меньше трат рабовладельцам, – расхохоталась Фо, закидывая в багажник сумку с вещами.
Участок на самом деле оказался прямо у реки, почти напротив нашей конторы, в полукилометре, если считать по прямой. Старый деревянный дом, палисадник с уже отцветшими розами и все еще бушевавшими мальвами – от белоснежных до почти черных – и довольно приличный, соток на десять, огород. Фо потянула меня к сараю:
– Держи лопату. Мы копаем, они собирают.
– Вы здесь раньше жили? – Я смотрела на обитый вагонкой зеленый дом, построенный, наверное, с полвека назад. Не дачный, а обычный городской частный дом середины прошлого века.
– Нет, эти участки люди по дешевке продавали, когда паника началась, в первые годы нападений. Тогда многие в многоэтажки или в небольшие городки переехали, даже в деревнях скупили все, что только можно, а эти усадебки иногда просто бросали. Умные люди и подсуетились. Наша контора, еще когда филиал здесь планировали организовать, приобрела участков пятьдесят, потом еще докупала. Пригодилось. Хватит болтать, пошли работать!
Копка картошки заняла весь день, благо был он пасмурным и нежарким. Да и урожай радовал – сам-восемь, по словам родителей Фо, вышло. А вечером мы сидели посреди убранного огорода, пекли клубни в костре из картофельных бодыльев и ели жирную вкуснющую скумбрию, порезанные тушки которой, по традиции, выложили на старую промасленную газетку. Мать Светы, Антонина Петровна, старалась получше накормить меня:
– Ешьте, Ната, ешьте. Теперь это и ваш участок, ваш дом. Надо будет вам ключи сделать, на всякий случай.
Я разламывала крахмальные клубни, черные и страшные снаружи и бело-рассыпчатые внутри, брала с газетного листа рыбу и уже не спорила.
Спор был еще в июне, когда Фо огорошила новостью о том, что внесла меня в список арендаторов дачного участка, и теперь я буду в случае блокады получать дополнительный паек. Я попыталась отговориться:
– Я же не член семьи…
– Не выдумывай! Пока живешь у меня – как раз входишь в семью, да и потом, надеюсь, тоже – Света ловко разделывала селедку, я старалась на это не смотреть.
– Но участок на троих…
– На четверых. – Она шлепнула на черный хлеб селедочную икру, притрусила нашинкованным луком и протянула мне. – Ешь, любишь ведь. Участок выдали на четверых, но муж при разводе оставил долю мне.
