— Вот и ещё один нарушитель. Увидимся, сестрёнка. Кстати, ты всё ещё из мезозоя? Или поумнела, странствуя по потусторонним мирам? — прошептала игриво и подмигнула. Ариша закатила глаза. Зир присел рядом, обеспокоено перебирая пальцы.
— Думал, потеряю тебя навсегда. Ты хоть представляешь, что я пережил за эти дни? Ты не хотела возвратиться ради меня. Так что же убедило? — избегал взгляда, разглядывая руки. Ну, конечно, он обиделся, а как же иначе? Она поступила бы также, будь на его месте.
— Я, правда, люблю тебя, слышишь? Больше, чем ты думаешь. Просто там всё было по-другому. Ничто не казалось важным: ни любовь, ни дружба. Я устала бороться и хотела остаться, но кое-кого встретила, кто присматривает за мной. Я выбрала жизнь, Зир. И тебя, родных, друзей. Я выбрала вас вопреки всему, — собралась с духом и вложила руку в ладонь. Так странно смотрелась миниатюрная ручка в неестественно большой.
— Ты не смог спасти моих друзей, и я не виню, — читала, как открытую книгу, не применяя силы. Он виновато поднял взгляд.
— Они и мои друзья, Ари. Но всё равно прости.
— А ты меня.
И они сидели молча. Зир гладил ей руку, целовал запястья. А затем ему пришлось уйти, отец позвал мысленно. Оставшись наедине с собой, вдруг поняла, что утомилась, и провалилась в сон, оказавшийся на редкость глубоким и оздоровительным.
Женщина, проверявшая самочувствие, побежала за Дакой, заметив здоровый цвет на юных, бледных щеках. Прибыв, Дака восторженно ее рассматривала. Она являлась главным мучителем, заставляя лежать в постели, несмотря на бушующую энергию. Ариша связалась с родителями, успокоив. Отец нервничал во время разговора, боялся, что она использует много силы. На время ей запретили пользоваться дарами, и именно поэтому хотелось применить их снова, как можно скорее. Отказываясь от сил, отворачивалась от части себя, причём довольно внушительной, что было крайне тяжело. Зир и Вика практически поселились в комнатке, которую успела возненавидеть. Часто приходил и дядя Барс, винивший себя. Нарут поправился быстрее неё, и за него Зир больше не волновался. Серый поправлялся. Как только разрешили передвигаться, тоже навещал время от времени. Они больше не испытывали неловкости в общении, оставив обиды позади, как и случившееся. Много смеялись, давая вредным «старо-землянкам» клички. Дака удостоилась достаточно остроумной — «Цербер». Она в очередной раз выгнала посетителей, и Ариша скорчила недовольную рожицу.
