Мейснер, худой, слабый, изо всех сил налегал на весла, а лодка подавалась все-таки медленно. Радищев, сидя на корме, наблюдал за кораблем. Он увидел на палубе гавенмейстера. Тот появился на одно мгновение и тут же исчез. Через несколько минут опять поднялся наверх, но уже с Царевским и, видимо, с корабельщиком.
— Теперь его, черта, не поймаешь, — злобно сказал Мейснер, подгребая к борту судна.
Да, гавенмейстера сейчас невозможно было уличить в сделке.
— Небольшое недоразумение, господин советник, — заговорил он, встретив Радищева на палубе. — Не внесено в коносамент одно место. Ящик с лентами пропущен. Ошибочка произошла. Там, в Лондонском порту. Так, господин корабельщик? — Гавенмейстер повернулся к толстенькому невысокому англичанину, который стоял с сигарой во рту, заложив руки за спину. — Так вы поясняете?
Корабельщик отыскал глазами переводчика (тот стоял в сторонке), выслушал его, вынул изо рта сигару и улыбнулся.
— Передайте советнику, что я прошу его к себе, — сказал он.
— Но я желал бы сначала выяснить дело, — сказал по-английски Радищев.
— О, вы прекрасно знаете наш язык! — воскликнул корабельщик. — Нет, прошу вас ко мне. Прошу. Ящик в моей каюте.
— Хорошо, сэр, ведите к себе, — сказал Радищев.
В каюте корабельщик усадил гостя в мягкое кресло (англичанин и в пути не обходился без удобств), подал ему коробку с сигарами.
— Не курю, к сожалению, — сказал Радищев.
Но от портера он не отказался, потому что давно уж хотел пить, да нелишне было и узнать, что за напиток это новое английское пиво.
Корабельщик выдвинул из угла большой ящик, открыл его, и под солнечными лучами, косо падающими через оконце, ослепительной радугой засияли плотно уложенные ленты — огненно-алые, желтые, красные, голубые и зеленые.
— Тут на шесть тысяч рублей, — сказал корабельщик, сев в другое кресло. — Подсчитайте, сколько я должен уплатить таможенной пошлины.
— Много, — сказал Радищев.
— Но мы же можем разделить эту сумму между собою. Подумайте. Иначе я вынужден буду доставить этот ящик обратно хозяевам. Неужели захотите потерять такой удобный случай? — Англичанин, уверенный в своем успехе, посасывал сигару и высокомерно усмехался, откинувшись на мягкую спинку кресла. Радищев едва сдерживался, чтобы не расхохотаться: он вспомнил, как однажды в таможне раздели до нижнего белья одного французского купца. Тот все вот так же важничал и куражился, а досмотрщик тем временем заметил, что француз как-то странно толст, и привел его в контору, где с бедняги смотали почти двести аршин тончайших блонд. Но этот корабельщик не рисковал так низко уронить свое достоинство и потому вел себя даже нагло.
