Провожала меня только мама. Она сказала, что отец куда-то срочно уехал. Порывалась мне что-то сказать, но сдерживалась. Лишь когда я уже села в экипаж, произнесла:
– Бет, мы любим тебя! И заботимся о твоем благополучии. Не обижайся на папу. Он успокоится, и я поговорю с ним, чтобы снял запрет на выход в город. Только пообещай, что больше не будешь встречаться с тем проходимцем. Ты еще ничего не понимаешь в жизни и плохо разбираешься в людях.
«Ага, зато вы хорошо разбираетесь! Нашли мне в женихи «милого мальчика» Гловера», – мрачно подумала я, но промолчала, не желая затягивать прощание.
Ехала по городу, грустно смотря по сторонам. После вчерашнего праздника на мостовой валялся мусор, мишура, брошенные маски. Большой контраст после вчерашнего нарядно украшенного города. Лица прохожих тоже были полны контраста. Кто-то уже бодрый и свежий спешил по делам, а кто-то брел с опухшим лицом с праздника домой. Местами в подворотнях можно было увидеть спящих людей, довольно прилично одетых. Гулянья в городе шли до утра, наверное, не хватило сил дойти домой.
У школы кучер выгрузил мой саквояж и попрощался. Но не уехал, ожидая, когда я пройду через ворота. Я подхватила тяжелую сумку и поплелась к ним. Когда понимаешь, что ворота захлопнутся за тобой надолго, спешить как-то не хочется.
Бросила взгляд назад, прощаясь со свободой, и, как назло, в этот момент подъехал еще один экипаж, из которого стали выгружаться знакомые рожи дружков Гловера. Помятые, взлохмаченные, как будто всю ночь кутили. Хотя, может, так и было. Заметив ненавистную рожу Леонара, который выходил последним, я припустилась вперед, коря себя за промедление.
«Надеюсь, меня не заметят», – повторяла про себя как мантру. Парни выглядели полусонными и по сторонам не смотрели, переговариваясь между собой. Я благополучно преодолела половину пути аллеи, когда везение кончилось и в спину полетело:
– Элизабет!
– Нет, только не сейчас! – процедила сквозь зубы и побежала вперед.
Леонар нагнал у главного корпуса.
– Да подожди ты! – Он схватил меня за локоть и попытался забрать саквояж, но я не верила в его любезность. – Давай помогу.
– Обойдусь! – буркнула, высвобождая руку.
– Тебе сегодня лучше?
– З-замечательно! – ответила, мечтая, чтобы он провалился.
– Жаль, что ты вчера себя плохо чувствовала. Я хотел тебя на ярмарку пригласить после ужина. Весь праздник пропустила.
Сказано было с едва завуалированным злорадством, и я не сдержалась:
