- Я исполнял свой долг, полковник. Как и вы.
Полковник издал звук, который, вероятно, был смехом. Я иногда забывал, что мы оба были чужими для этого полка, иномирцами. Полковник запросил назначение нового комиссара в полк вскоре после того, как сам вступил в командование. Я так и не узнал, что случилось с его предшественником. Да это было и не так уж важно. Полк принадлежал тому, кто им командует. Ему. Нам.
- Да, мы исполняли свой долг. И продолжим его исполнять, - он посмотрел на меня через край своего стакана. – Будьте осторожны, комиссар. Дакко не замедлит всадить вам нож в спину, если посчитает, что ему это сойдет с рук.
С этими неутешительными словами он отпустил меня. В первый раз мы открыто говорили о таких вещах. Были и другие вроде Дакко. Другие офицеры, которые не могли приспособиться к новому положению дел в полку. Я исполнял свой долг, как приказал полковник, и мы очищали пространство для новых офицеров. Таких, которые были бы более восприимчивы к образу мыслей полковника. Но в этот раз он впервые предупреждал меня об опасности со стороны недовольных. Тогда я понял, что он гораздо более обеспокоен, чем я предполагал сначала. Могу только догадываться, что именно поэтому он публично отчитал меня раньше.
Потом я подумал, не видит ли полковник то же, что и я. Может быть, так он пытается сказать мне, что знает о происходящем, но его положение не позволяет ему действовать? Что он одобряет мои действия? Я надеялся, что это так. С его помощью будет легче спасти полк.
Конечно, я взял с собой штык из коллекции. Он хорошо послужил мне в моем расследовании, и я привык к нему. Как и я, это было оружие простое и функциональное. Послушное и смертоносное. Кроме того, его было легко спрятать.
Капитан прислал мне солдата по имени Гомес. Высокий и мускулистый, он возвышался надо мной. Он едва говорил, лишь поприветствовав меня.
Я знал имя Гомеса лишь потому, что был уверен – он убил другого солдата за карточной игрой, хотя я не нашел явных доказательств. Такое преступление наказывалось смертью, и Гомес знал это, поэтому он хорошо постарался замести следы.
Я часто думал, какими средствами капитан убедил его пойти. Возможно, деньгами. Для громил вроде Гомеса часто этого бывает достаточно. Как бы то ни было, когда я увидел его, то сразу понял, что он непременно попытается меня убить.
Мы шли по траншеям, пробираясь к внешним, самым отдаленным позициям. Там они уже начали превращаться в труднопроходимые овраги, полные бурлящей грязи, в которой тонули разбитые бункеры. Земля была мягкой и неровной, и не раз нам приходилось ждать, пока она перестанет двигаться, прежде чем мы могли идти дальше. Воздух был полон испарений, воняющих горячей грязью и чем-то непонятным. Мне пришлось надеть респиратор и пару толстых перчаток. Несмотря на эту защиту, я чувствовал жар, исходящий от деформировавшихся стен покинутых траншей.
