Я давно видел такие взгляды, и они редко беспокоили меня. И не ожидается, что офицеры и солдаты будут любить нас. Если они любят комиссара, значит, комиссар плохо исполняет свой долг. Но в этот момент их враждебность была слишком очевидна. В их взглядах было давление, яростный вызов. Они намеревались судить меня. Меня.
На мгновение я был поражен их заносчивостью. Кто они такие, чтобы судить меня? Судить – моя обязанность, не их. Я знал свое место, и должен был удостовериться, что они знают свое. Поэтому я смотрел им прямо в глаза, встречая их злобные взгляды, и один за другим, они отворачивались. Все кроме полковника. Он никогда не проявлял слабости передо мной.
Он повернулся ко мне.
- Ну, Валемар? Давно не виделись.
Он усмехнулся, и подхалимы в толпе стали смеяться.
- Сколько часов прошло с тех пор, как я последний раз вызывал вас сюда?
Я не ответил.
Он кивнул и оглянулся вокруг.
- Мне сказали, что при недавнем обрушении траншеи вы проявили настоящий героизм. Несколько солдат доложили, что вы спасли их.
- Я исполнял свой долг, - скромно сказал я.
Полковник снова кивнул. Его улыбка была жесткой и насмешливой.
- А потом вы застрелили кого-то.
- Я казнил ее.
- Почему вы казнили ее?
Я мучительно придумывал ответ.
- Подстрекательство к ереси, - сказал я.
У нее были синие глаза. Но этого я сказать не мог. Полковник, вероятно, понял бы, но остальные нет. Офицерам нужны были простые ответы, доступные для понимания в рамках их служебных обязанностей. В этом отношении они были похожи на солдат, которыми командовали. Безыскусные автоматоны из плоти. Еще один урок, который я выучил в Схоле Прогениум – не занимать их умы такими вещами. Это – моя работа. Мой долг. Я заботился о душе полка. Они заботились о его теле.
- Я слышал другое, - внезапно сказал кто-то.
Я посмотрел на него. Капитан, судя по знакам различия. Я знал его лицо, но не имя. Под грязной щетиной у него были мягкие черты лица, чем-то напоминавшие ребенка. Ношение бород не запрещалось полковым регламентом, но его борода была слишком неряшливой и цвета желчи.
- Я слышал, что это был очередной из ваших приступов, Валемар, - он выплюнул мое имя, словно ругательство, и я уже хотел застрелить его на месте. Но взгляд полковника заставил меня передумать.
После этих слов в толпе послышался ропот. Он напомнил мне хрюканье свиней, которым не терпелось наброситься на еду. В этом случае едой был я. Полковник понимал значение моей службы и признавал необходимость моего присутствия в полку, но его подчиненные не обладали такой дальновидностью. Они всегда искали возможность дискредитировать меня в его глазах и в глазах солдат.
