Когда полковник увидел, что я не собираюсь отвечать, он хмыкнул и отвернулся.
Снаружи я слышал грохот, ритмичный и пронзительный.
- Мощь их огня впечатляет, - сказал он, глядя на карты и пикт-снимки на стене, и постучал по карте. – Невозможно заставить замолчать их орудия, не преодолев открытое пространство ничейной земли. Невозможно преодолеть открытое пространство, не потеряв как минимум треть полка от огня их оборонительных сооружений. Невозможно прорвать их оборонительные сооружения без поддержки с воздуха. А поддержка с воздуха невозможна из-за их пушек. Настоящая ловушка, и мы в нее попались.
Он посмотрел на меня.
- Некоторые из моих офицеров не согласны с моей оценкой ситуации. А что думаете вы?
Я взглянул на карты без особого интереса. В отличие от некоторых, носивших черную фуражку и шинель, я знал свое место. Я не был строевым офицером и не пытался притворяться им. Мой долг – исполнять приказы, а не подсказывать их. У полковника были свои советники. Я был слушателем иного рода.
- Вы командир этого полка. Если вы считаете, что это ловушка, то это ловушка.
Он усмехнулся.
- Хороший ответ. Хотел бы я, чтобы у меня была сотня таких как вы, Валемар.
- Комиссар.
- Конечно. Комиссар. К сожалению, вы только один. Как и я.
В его голосе действительно явно слышалось сожаление. Мне это не понравилось. Инструкции на этот счет ясны. Сожаление ведет к сомнению, сомнение к страху, страх к предательству…
- Лишите несогласных их званий, - сказал я.
Он покачал головой.
- Вы видите простые решения там, где их нет.
Я не понял, что это значило, и решил оставить без внимания.
- Вы хотите, чтобы я расследовал?
- Нет. Это последнее, чего я хочу.
Он перешел к другой теме.
- Как солдаты? Как их настроение?
- В целом лояльны, - сказал я без промедления.
Он засмеялся. Я услышал подобострастное хихиканье позади и, обернувшись, увидел адъютанта, перекладывавшего стопки документов. Адъютант попятился от моего взгляда. Я знал, что он боится меня, хотя не слишком думал об этом. Он имел основания бояться. Если я решу, что он заслуживает казни, его близость к полковнику не спасет его. Я подождал, пока адъютант прошмыгнет в другой конец бункера, после чего объяснил полковнику свой ответ.
- Моральный дух солдат пострадал, но еще в приемлемых параметрах. Разговоры о дезертирстве неизбежны, но я уже вычислил потенциальные векторы.
- Векторы… вы имеете в виду людей?
- Четверо мужчин, две женщины.
Полковник кивнул. Металлическая часть его челюсти дернулась, словно от нервного тика.
