— Спасибо, Ева, — улыбнулся мистер Хембрик. — Поговорил с вами — и мне уже лучше.
Она помахала ему рукой, и старик зашаркал к стойке регистратора. Исполняя обязанности волонтёра, Ева испытывала горькую радость. Она заботилась об одиноких стариках, которым больше некуда было обратиться за помощью, и бедняках, которым не по карману были многие медицинские услуги. Бедственное положение этих людей очень удручало ее. С другой стороны, она понимала, что способна хоть немного изменить их жизнь к лучшему, и это ее немного утешало.
И заставляло забыть о собственных трудностях.
Как будто разум желал напомнить ей о том, что ей самой хватает проблем, она покосилась на Тодда. Он как раз делал перевязку Ри Глисон — бинтовал ей лодыжку. Та ухитрилась глубоко порезаться, копаясь в собственном саду. Ева понаблюдала за тем, как работает Тодд, и невольно восхитилась. Перевязка, антистолбнячная сыворотка, антибиотик на всякий случай — через пару дней Ри совсем поправится.
Тодд протянул руку, помогая Ри встать, и Ри улыбнулась, глядя на него снизу вверх, как будто он поведал ей важную тайну, не предназначенную ни для кого, кроме них двоих. Ева сомневалась, чтобы старушке когда‑нибудь оказывал медицинскую помощь такой обаятельный красавец, как Тодд. Впрочем, доктор Таггарт тоже обаятелен и по‑своему красив. Кроме того, доктор он чуткий, заботливый и бескорыстный. Он нравился ей больше всех знакомых врачей… кроме, может быть, доктора Пирса.
Ри с улыбкой повернулась к Еве. То же самое сделал Тодд.
Притворившись, что его улыбки она не заметила, Ева переключилась на журнал регистрации. Со следующим пожилым пациентом она завела веселую беседу, как будто у нее самой все было просто прекрасно. Вчерашняя ночь стала ошибкой. Ей хотелось бы радоваться из‑за того, что она разрядила напряженную обстановку, сгущавшуюся между ней и Тоддом… но этого не произошло. Теперь она понимала, что в ее замысел вкрался существенный изъян. А ведь она собиралась доказать себе самой, что Тодд Кристиан совсем не так прекрасен, как ей запомнилось. Что он вовсе не такой замечательный любовник, каким она его когда‑то считала. Что он никогда не сможет доставить более опытной и зрелой Еве такую радость, какую дарил в юности, когда ей казалось, будто весь ее мир накренился.
«Ева, как ты ошибалась! Как же ты ошибалась!»
Она надеялась, что в девятнадцать лет, не обладая совсем никаким опытом, она руководствовалась лишь слепой страстью и сладкой невинностью первой любви. Оказалось — все совсем не так. Никто не целовал ее и тем более не занимался с ней любовью так, как он. С ним никто не мог сравниться. Он фантастический любовник.
