Он осекся, затравленно глядя на меня, словно признался в чем-то постыдном. На щеках проступил едва заметный румянец. О боже, Стас смутился. Смутился!
– Когда я рядом? – переспросила я, ощущая, как пылают собственные щеки.
Стас покраснел сильней.
– Я, наверное, пойду одеваться… – пробормотал он. – На улице сейчас холодно, и дождь… промокнем…
– Стас, ты меня слышал? – Я откинула нож на стол и успела перехватить Соломинцева на пороге кухни. – Никакой улицы.
Высоко-высоко поднявшись на носочки, я ухватилась за его плечи и запечатлела поцелуй там, куда дотянулась, – на подбородке. Стас опустил голову, пытаясь поймать полноценный поцелуй, но я уже отстранилась.
– А теперь ты одеваешься, ждешь салат… и мы будем пытаться спать. – Стас сглотнул. Я поспешила его разочаровать: – Нет, просто спать.
Где же во мне всю жизнь таилась эта стерва?
* * *
Во-первых, Соломинцев действительно оделся. Во-вторых, перестал рваться на улицу и сидел, преданно ожидая, когда будет готов салат. Без компьютера и даже без телевизора. Когда я, дорезав фрукты, наконец выглянула за дверь, показалось даже, что Стас спит – так блаженно тихо он развалился в кресле. Но нет.
– Я ошибался, ты не пигалица, ты – тиранша, – заявил он, замечая меня на пороге. – Запретила работать, не пустила гулять, теперь еще кормить откажешься.
– Почему же? – Я невинно похлопала глазами, чем вызвала у Стаса нервный смешок. – Кормить буду.
Всего через пару минут я поставила на кофейный столик у кресла чашку салата, щедро сдобренного взбитыми сливками. Соломинцев посмотрел на нее, приоткрыв один глаз, и снова откинулся на кресле. Эй, сейчас тиранша гневаться будет.
– Это бойкот? – Я остановилась перед Стасом, уперев руки в боки. – Зачем тогда я отпрашивалась с работы, бежала как бешеная? Чтобы, в итоге, мои труды… Ааа!
Этот наглец, притворявшийся белым и пушистым, молниеносно наклонился вперед и, сграбастав меня за руку, дернул на себя. Я неловко повалилась к нему на колени, больно ударившись локтем об угол кресла, и тихонько застонала. Соломинцев торопливо принялся извиняться, но отпускать не собирался – крепко обхватил за талию и прижал к себе.
– Вот это – бойкот, – усмехнулся он, утыкаясь носом мне в плечо. – Все, тиранша, ты попала. Твой монстр очень зол и голоден, и ты будешь его кормить. С ложечки.
Я отнекивалась. Честно, пыталась. Но Стас наотрез отказался вообще что-либо есть, если его не покормлю я. Пришлось «тиранше» подчиняться и кормить своего маленького мальчика. Правда, мальчик всячески ей в этом мешал.
