, прибывшего в 1286 г. в Иран из Китая [142, с. 26]. В ходе работы над «Сборником летописей», который по мысли автора должен был включать источники «от «франков»… до китайцев» [142, с. 24], сформировался целый коллектив сотрудников Рашид ад-Дина, взявших на себя обработку всех этих разнообразных летописей «маликов и атабеков». Черновой текст «Сборника летописей» был, видимо, составлен ими и затем прошел редакцию Рашид ад-Дина Окончательный свой вид он принял через несколько лет после прочтения Газан-ханом и учета его замечаний. Исследователи творчества Рашид ад-Дина отмечают, что в тех местах, где нет необходимости защищать свою политическую линию, он оказывается точным в передаче своих источников [142, с. 35–36].
Поэтому представляется необоснованным предположение о тенденциозности Рашид ад-Дина в передаче фактической информации о Чингисхане — Рашид ад-Дин не был враждебен к монголам вообще, он был сторонником линии примирения интересов местных иранских феодалов и нового поколения завоевателей-монголов [184, с. 17]. Именно эту политику он ставил во главу угла своей деятельности как великого визиря и автора реформ Газан-хана. В ней он противостоял первоначальной, хищнической тенденции в политике первых монгольских ханов-завоевателей (подробнее см. [142, с. 13–22] и [184, с. 15–19]), в ней он схож с киданем Елюй Чуцаем, который при Чингисхане и Угэдэе сумел убедить монголов регулярно эксплуатировать Северный Китай, вместо того чтобы недальновидно грабить его и превращать в пустыню. Как реальный политик, Рашид ад-Дин не мог рисковать своей политикой примирения, которая и без того многих сделала его врагами, нелепо искажая известные Газан-хану факты жизни его великого предка Его наследник Ульджайту-хан так оценил качество сочинения своего визиря: «Более правильно, более истинно и более ясно, чем эта история, никто [еще] не написал» [37, с. 51]. Высказывающиеся предположения о возможной враждебности Рашид ад-Дина к монголам вообще в частной жизни, основывающиеся на двух местах в его переписке (см., например, ссылку на письма №№ 7 и 13 его «Переписки» в [142, с 20]), скорее всего связаны именно с его непримиримым отношением к той линии монгольских завоевателей на бездумное ограбление покоренных народов, с которой он боролся. Это подтверждает внимательное прочтение указанного места письма № 13: «мы посылаем в ту сторону ходжу Али Фирузани… чтобы… смыл старые дафтары
