– Разве ты не знаешь, фрея, что нельзя входить в лес, когда землю устилает снег? И что все, что найдут на снегу всадники, нам и принадлежит?
– Я знаю, – поперхнулась словами. И от волчьего взгляда хочется кричать. Кажется, надо убегать, но ноги вросли в снег, не двигаются. А тело качается, да не прочь от зверя, а к нему. Глупая… Глупая фрея!
Князь застыл. А из-за деревьев показались другие всадники. Вот могучий Ульф, вот синеглазый Вирен, вот молодой насмешник Фай. Вот все они – всадники зимы.
– Хороша фрея, – смеются, блестят в свете круглобокой луны глаза и зубы. Покачиваются на шнурках звериные клыки. Фыркают и бьют копытам снежные кони…
– Хороша! Румяна! Волосы – пламенем! И сама огонь… Платье не мешает?
Снова хохочут.
И князь улыбается.
– Моя добыча, – говорит он. – Найдите себе другую.
Стая недовольно ворчит, но уже через миг срывается с места и летит над лесом вой и звон рожка.
А мы остаемся. Падает черная шкура. И ложится на мои плечи. Я вздрагиваю.
– Иди домой, цветочная фрея, – тихо говорит зверь.
И я бегу. Со всех ног. Можжевельник больше не цепляется за подол, расступается послушно пурга. Снег укрывает, прячет от всадников. И стая все дальше. А дом, милый дом – уже виден. Вон светится родное окошко, и Эйли в нем плетет венок из сухих трав и листьев. Родовые камни мягко сияют, ограждая мой народ от ужасов зимы и от всадников. Сюда им не пройти, сюда не пробраться.
Спотыкаюсь на самом краю. И останавливаюсь.
Оборачиваюсь.
Как же так?
Он стоит, укрытый снегом, смотрит звериными глазами. Шаг назад – и я никогда его больше не увижу. Все сон…
– Иди домой, фрея, – он шепчет, и ветер приносит хрусталь слов осторожно, словно боится разбить по дороге. Метель больше не воет. И стая молчит. Ни рожков, ни воя.
Дом горит теплым светом за моей спиной, и я почти слышу Эйли, напевающую детскую песенку. Луна качается в облаках, поглядывает вниз на растерянную фрею. Словно спрашивает: ну что же ты? Иди домой, милая. Иди в лето. Долгой была зима, длинной. Иди, иди, фрея…
А я все медлю.
– Что ты загадал? – слова срываются с губ красными ягодами.
Не отвечает.
Я делаю шаг. Не туда. Ох! Не туда… Не к дому и безопасности, не к милой Эйли.
К нему. И вспыхивают звезды – настоящие, золотые. И качаются ели. И всадники зимы оглашают округу рычанием, за которым я слышу смех.
– Уходи… – он шепчет мучительно, в глазах – тоска. Зверь… мой.
– Что ты загадал? – кричу и ударяю ладонями по смуглой и горячей груди. Он легко подхватывает мои запястья, сжимает. И вспыхивают звериные глаза желтыми звездами.
