Платок я давно потеряла. И ленты. И корзину, полную красной, сочной ягоды, так нужной заболевшей Эйли. И разум… разум тоже потеряла. От страха, от паники, от сожаления. Неслась, уже не разбирая дороги, помня ужасы прОклятой ночи. Нельзя выходить из дома, когда всадники зимы приходят с гор. Нельзя покидать каменные стены и защитный круг. Нельзя ступать на снег-предатель, что покажет следы. Нельзя дать ветру-насмешнику принести мой запах. И тем более нельзя входить в лес.
Я думала – успею. Наберу красной целебной ягоды, что скрыта под снегом, принесу Эйли. Ничто так не ставит на ноги, как ягода, собранная на краю оврага. Сделаю настой, и уже утром моя сестричка будет смеяться, а вскоре и вовсе разрумянится и выздоровеет. Красная ягода сильна…
Вот я и собирала, забыв о времени. А оно обернулось черной птицей, накрыло крылом. Злая ночь опустилась слишком резко, слишком быстро. И запели рожки всадников, зарычали звери, полетели, не касаясь копытами снега, снежные кони. ПрОклятая ночь наступила. И длиться она будет несколько месяцев. Тяжелое время для народа фрей, опасное. Время сидеть за защитным кругом, время плести венки их сухих цветов, время пить силу земли, заключенную в травах. Время не ходить в лес. Время всадников зимы, что не люди и не звери, а то и другое вместе. И пока звери играют и тешатся, пока рвут на части тех, кого встретят на своем пути, пощады не будет.
Зима наступила.
Думала, успею.
Почти успела.
Ветер, что летом был верным другом, толкнул в бок. И можжевельник разодрал подол платья, схватил за ноги. Упала, покатилась, вскочила. Волосы закрыли глаза, а когда отбросила… ужас чуть снова не повалил на землю.
Белый конь, сотканный из вьюги и снега, вышел из-за стволов. Грива белоснежной занавесью, глаза – колючими и злыми синими звездами. Но страшнее не конь – человек. Хотя и не человек вовсе…
Легко спрыгнул на снег всадник зимы. Огромный, желтоглазый. Черную шубу на нем трепал ветер, открывая обнаженный торс и звериный клык, висящий на шее. Ниже – кожаные штаны и высокие сапоги. Волосы тоже черные, такие же, как и шкура на его плечах. Руки пусты, да и зачем ему сталь, когда всаднику подчиняется вьюга. Его оружие – ледяные клинки и снежные удары.
– Не подходи, – прошептала я, отступая на шаг.
Он улыбнулся. Сверкнула насмешка и жажда забавы в желтых глазах.
– Разве ты не знаешь, фрея, что нельзя входить в лес, когда землю устилает снег? И что все, что найдут на снегу всадники, нам и принадлежит? Таков закон.
