Вход в магазин освещали разноцветные мерцающие огни. Видно, к Новому году готовятся! Дед Мороз с плаката широко улыбался, и веселый снеговик лихо катился с горки на расписных санках, витрину украшали пластиковые елочки, щедро украшенные искусственным снегом и блестящей мишурой… На фоне серой осенней слякоти все это смотрелось нелепо, словно кто-то перепутал времена года.
Марьяна уже поднялась по ступенькам, и стеклянные двери распахнулись ей на встречу, но вдруг обернулась — да так и застыла на месте. Возле столбика она снова увидела рыжего спаниеля — того самого, что и утром! Только теперь собака уже никого не ждала, а просто лежала на асфальте, закрыв глаза и уткнув морду в вытянутые лапы с самым безразличным видом, словно мертвая. Дождь шел почти весь день, и рыжая шерсть слиплась космами, так что вся она казалась похожей на свалявшийся коврик. Перед носом у нее лежал кусок сосиски на бумажной тарелочке, но бедное животное почему-то не обращало внимания на пищу.
Марьяна даже про кофе забыла. «Неужели щенка кто-то бросил? — думала она. — Нет, невозможно! Не могут же люди быть такими жестокими… Может быть, хозяйка просто пошла в магазин второй раз?»
Хотелось выяснить это прямо сейчас, немедленно! Она подошла к лотку с овощами у входа в магазин и несмело спросила у продавщицы:
— Скажите, пожалуйста… Собака эта — она что, целый день здесь?
Торговка — толстая тетка с сизым от холода лицом, в грязном, когда-то белом фартуке, повязанном поверх китайского пуховика, зачем-то смерила ее взглядом с ног до головы и довольно нелюбезно ответила:
— С утра тут сидит. Тетка какая-то оставила. Привязала да пошла себе, вроде как в магазин. И нет ее… А уж как визжала псина — прям в ушах звенит до сих пор! Сейчас только затихла.
— Как же так можно! — возмутилась Марьяна. — Ведь живое существо! Она погибнет здесь!
— Да уж, — равнодушно вздохнула торговка, — народ безжалостный пошел. Завести — заведут, а потом бросают. Вы, девушка, брать что-нибудь будете или как?
— Н-нет, извините.
Марьяна отошла от ларька и направилась было к асфальтированной дорожке, ведущей к дому. Заходить в магазин ей почему-то совершенно расхотелось. Видеть животное, страдающее от людской низости и предательства, было мучительно стыдно.
В этот момент собака чуть приподняла голову и посмотрела на нее осмысленным, совершенно человеческим взглядом. Длинные уши лежали на земле, а на морде застыло выражение такого беспредельного одиночества и отчаяния, что Марьяна не выдержала. Она почти подбежала к столбику и принялась отвязывать поводок.
