С молодыми училками игру приходилось строить тоньше, они и сами могли безжалостно обстебать. Чего стоила одна практикантка по инглишу с её «каждой твари – по паре».
Но НеЭВМ словно бы вылезла из особенно глубокого окопа, где пересидела и финал перестройки, и санкции. Она всё ещё полагала, что Россия строит демократическое общество, что россияне должны добиваться уважения какого-то мистического Запада и при этом каяться за всё и всех, начиная с Октябрьской революции и заканчивая похождениями Саакашвили на Украине. И при всём при этом в голове у неё был полный СССР в отношении школьного устава, дисциплины, поведения и прочих всеми забитых истин.
Одно её требование, чтобы ученики говорили с ней «как принято разговаривать с учителем», регулярно доставляло всей пятипушечной параллели девятых классов.
СССР умер, но кто бы сумел это популярно объяснить НеЭВМ? В прошлый раз Вадим предложил выписать ему пропуск в городской архив – не помогло.
– Ты списал эти самостоятельные! – разорялась историчка, выбивая из мыслей о приятном: Вадима как раз осенило, что до конца урока осталось минуты три, не больше.
– Хайли лайкли? – раздражённо предположил он, доставая рюкзак и сгребая со стола учебники-тетрадки.
– Что-о?! – изумилась НеЭВМ.
– Я интересуюсь доказательной базой ваших предположений, Не… Эльвира э-э. Владимировна.
– База тебе подошла бы – картофельная!
«Чё за фигня? Какая картофельная? А-а, это же опять из детства бабушки! Какие-нибудь пионеры, копающие картошку? Значит, понесла-ась!.. Пять баллов Гриффиндору!»
– Завтра придёшь с матерью! Сначала – мать, потом – ты!
Вадим пожал плечами:
– Мать работает, ничем не могу помочь. – Он наигранно расстроился, развёл руками. – Ведите меня лучше к завучу? Давно я не жаловался на дискриминацию альтернативно мыслящих меньшинств.
– Это пусть завуч разбирается, какое ты там мыслящее! А ко мне ты без матери больше не войдёшь! Это я тебе обещаю!
Вадим пожал плечами и уставился на секундную стрелку. Часы он носил, не снимая. Даже мылся в них, благо – водонепроницаемые.
Часы ему нравились. Вадим знал, что с появлением сотовых телефонов часы сделались в некотором роде анахронизмом, вариантом дорогого ненужного подарка, но предпочитал использовать их именно по назначению. Как хронометр.
Иногда ему казалось, что у него с часами особенный договор: когда Вадим опаздывал – они тянули время, когда попадал в неприятные ловушки – торопили.
Часы не подвели и сейчас – секундная стрелка неслась, как оголтелая, и даже слегка опередила трель звонка.
