Огромный кайман, прятавшийся в зарослях хвощей, заметил погруженного по пояс в воду Керанса и, не спуская с него немигающих глаз, направился к нему, извиваясь всем своим чешуйчатым телом. Роберт быстро отступил по пандусу, окунаясь по плечи, достиг пожарной лестницы, прежде чем кайман добрался до мелкого места и побежал на своих коротких лапах.
Отдуваясь, биолог облокотился на перила, глядя вниз в холодные глаза, которые бесстрастно смотрели на него.
— Ты хорошая сторожевая собака, — сказал он, вытащил шатающийся кирпич и обеими руками швырнул его крокодилу в морду. Он улыбнулся, когда аллигатор взвыл и отступил, раздраженно кусая)хвощи и обломки катамарана.
Через полчаса, выиграв несколько дуэлей с отступающими игуанами, Керанс преодолел двести ярдов по берегу и достиг дома Беатрисы. Когда он вышел из лифта, та встретила его с широко раскрытыми в тревоге глазами.
— Роберт, что случилось? — Она положила руки ему на плечи и прижалась головой к его влажной куртке. — Вы видели аллигаторов? Их здесь тысячи!
— Видел ли? Да меня чуть не съел один у ваших дверей. — Керанс высвободился и торопливо подошел к окну.
Гидроплан теперь вошел в центральную лагуну и на большой скорости кружил в ее центре, а в его кильватере следовала догнавшая его стая крокодилов. Множество их собралось вокруг испытательной станции, взбивая своими хвостами пену. Тридцать или сорок рептилий остались в нижней лагуне и небольшими патрулями плавали по ней, огрызаясь на игуан.
— Эти чертовы звери, должно быть, их охрана, — решил Керанс. — Как стая сторожевых тарантулов. Ничего не может быть лучше.
Беатриса стояла рядом с ним, нервно теребя пальцами высокий воротник желто-зеленой шелковой блузки, которую она надела поверх черного купальника. Хотя помещение постепенно приобретало заброшенный и запущенный вид, Беатриса продолжала заботиться о своей внешности. Несколько раз Керанс заставал ее сидящей перед зеркалом во дворике или в спальне на кровати: она автоматически разглаживала мелкие морщины на лице, будто слепой художник, который ощупывает свою картину, опасаясь забыть, что нарисовано на ней. Волосы Беатрисы всегда оставались безукоризненно причесаны, макияж на веках и губах постоянно возобновлялся, но отвлеченный, погруженный в себя взгляд делал ее похожей на прекрасный восковой манекен. Сейчас, однако, она явно чувствовала тревожное возбуждение.
— Кто они, Роберт? Этот человек в самолете пугает меня. Я хотела бы, чтобы полковник Риггс был с нами.
