Экспериментальная станция представляла собой двухэтажный барабан около пятидесяти футов в диаметре и грузоподъемностью в двадцать тонн. На нижней палубе находились лаборатории, на верхней — каюты двух биологов, штурманская рубка и кают-компания. Над ее крышей проходил небольшой мостик, на котором размещались приборы, измеряющие температуру и влажность воздуха, количество осадков и уровень радиации. Груды сухих воздушных семян и бурых водорослей, сморщенных и сожженных солнцем, покрывали корой асфальтовые плиты понтона, масса водорослей, медленно расступаясь, смягчила толчок лодки, причалившей к корпусу.
Они вошли в прохладную полутьму лаборатории и сели за свои столы под полукругом выгоревших таблиц и графиков, которые занимали, всю стену до потолка и, покрытые следами водорослей и паром кофе, напоминали древние фрески. Таблицы слева, выполненные в первые годы их работы, были покрыты подробными записями, различными названиями и вычерченными стрелами, но на таблицах справа записи быстро редели, а последние содержали лишь несколько карандашных набросков, означавших важнейшие экологически безопасные коридоры. Многие таблицы неопрятно свисали вперед и вниз, как плиты обшивки покинутого корабля, другие были собраны в беспорядочную груду у стены и удивляли краткими и бессмысленными надписями.
Бесцельно поглаживая циферблат большого компаса, Керанс ждал, пока Бодкин объяснит ему свой эксперимент с Хардманом, Но тот лишь удобно уселся у своего стола, посмотрел на груду папок и каталожных ящиков на нем, затем открыл проигрыватель и достал из него диск, осторожно поворачивая его в руках.
Керанс начал:
— Должен извиниться за свой промах. Не следовало говорить об отъезде через три дня. Я не знал, что вы это держите в тайне от Хардмана.
Бодкин пожал плечами, считая, видимо, это происшествие не заслуживающим внимания.
— Дело не в этом, Роберт. Сделав несколько шагов к разгадке, я не хочу иметь никаких промахов.
— Но почему бы и не сказать ему? — настаивал Керанс, косвенно надеясь освободиться от чувства вины. — Возможно, перспектива близкого отъезда как раз и выведет его из летаргии.
Бодкин опустил очки на самый кончик носа и насмешливо поглядел на Керанса.
— А разве на вас эта новость не произвела такого же впечатления, Роберт? Если я не ошибаюсь, вы выглядите далеко не радостным. Почему же реакция Хардмана должна быть другой?
Керанс улыбнулся:
— Сдаюсь, Алан. Я не хочу вмешиваться, полностью предоставив Хардмана вам, но что это вы задумали, для чего этот электрический камин и будильники?
