Участковый, из демобилизованных, лейтенант Филимон Матвеевич, или попросту Филя, как его называли малаховские, у калитки расспрашивал какую-то женщину, кажется, соседку, и она, вытаращив и без того большие глаза, захлебываясь и махая рукой, объясняла ему что-то, а Филя быстро строчил в блокноте. Дины Васильевны не было, ее увезли на медпункт. Это она, первая, вернувшись утром из Москвы, обнаружила убитую Нюру. Толковали разное: одни говорили, появилась банда в окрестностях, другие утверждали: грабителей было всего двое и Нюру убили ударом топора. А третьи уверяли всех, что ограбление совершили свои, иначе откуда было знать, что хозяйка дома не ночевала, а старая, глуховатая Нюра не слышала, как была открыта форточка и отодвинуты шпингалеты. И еще подозрительно: окна на нижнем этаже закрывались обычно на ночь ставнями и только совершенно случайно хозяйка осталась ночевать в Москве, а Нюра заснула, забыв про ставни. Стало быть, кто-то знал и воспользовался, кто-то свой! Соседи, как водится, ничего не видели и не слышали. Справа дача профессора Дашковцева, слева живет работник Наркомвода с семьей, человек в высшей степени почтенный, оба вне подозрений.
Надя протолкнулась поближе к Филе послушать, о чем идет разговор, но в это время он закончил писать, свернул свой блокнот и приказал толпе разойтись. Увидев Надю, он ткнул в ее сторону рыжим прокуренным пальцем.
— Ты, Михайлова, зайди в милицию ко мне.
После обеда она зашла в участок, но Фили там не оказалось.
— Приехали двое в штатском из Люберец и отправились на дачу к художнику, — объяснила знакомая паспортистка Люся, одноклассница.
Наде хотелось побольше узнать обо всем, главное, куда увезли Дину Васильевну.
— Здесь она была, на медпункте, отхаживали, а потом сын за ней приехал с Москвы. Во страсти какие! Что деется! — шепотом добавила Люся.
Чтоб не привлекать внимания любопытных, сидевших на скамейке в ожидании Фили или еще по каким своим делам, Надя сунула голову в окошко паспортного стола:
— А что взяли-то?
— Да пустяки, не успели, спугнули их, видать. Сын тут был, сказал: «Точно не знаю, но кажется, ерунду, часы какие-то да статуй!»
— Статуй? Какой статуй? Не было у них статуев.
— Тебе, конечно, лучше знать, чем сыну, что у них было, чего не было! Значит, был, коль украли! Отойди от окошка, мешаешь, — сердито сказала Люся и с треском захлопнула его.
Надя, сама не зная почему, вдруг почувствовала, что ее мутит. Коридор милиции как-то сузился и закачался, стало невозможно стоять, и она присела на краешек скамьи.
