При повторном заходе я решил обстрелять ангары. Если ангар удастся поджечь, то противник, который, возможно, прячется в нем, обнаружит себя.
Я дал по ангару очередь, но безрезультатно.
Только в следующий вылет мне все же удалось поджечь один ангар, и сразу около него забегали люди, с земли открыла огонь зенитная артиллерия. Аэродром был все-таки действующим.
Несколько раз во время разведвылетов мы видели в воздухе японские истребители — пару или звено, — но, выполняя указания, в бой не ввязывались.
Боевые действия у озера Хасан длились недолго. Японские войска, пытавшиеся захватить сопку Заозерную, были разбиты и дальнейших усилий к обострению военного конфликта в этом районе не предпринимали. Но мы в течение всего августа, сентября и части октября оставались на передовом аэродроме, несли боевое дежурство и только глубокой осенью возвратились на свой постоянный аэродром.
Мне была выделена путевка на курорт, и я уехал в Пятигорск. Там была на излечении группа раненых, которые участвовали в боях у озера Хасан. Их встречали как героев, организовывали митинги, встречи с ними.
26 октября в газетах был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении участников боев у озера Хасан. С большим удивлением и огромной радостью узнал из него, что и я удостоен ордена Ленина.
После отдыха возвращался на Дальний Восток через Москву. Там мне и была вручена первая моя награда. Вручал ордена и медали Михаил Иванович Калинин. В зале были комкор Г. М. Штерн, комдив П. В. Рычагов и другие участники боев, которые тоже получали награды.
Тогда же мне было присвоено воинское звание «старший лейтенант», и я был назначен командиром эскадрильи. [22]
Вернувшись в свой полк, я с удвоенной энергией взялся за дела. Работы было много. События у озера Хасан показали высокую летную и боевую выучку наших авиаторов, но вместе с тем многое открылось для дальнейшего совершенствования. В частности, более высокие требования стали предъявляться к уровню подготовки командного состава частей.
Ежегодно перед началом нового учебного года у нас проводились сборы, на которых командиры, возглавляющие подразделения и частя от отряда до бригады, должны были сдавать экзамены по всем основным дисциплинам: тактике воздушного боя, теории стрельбы и бомбометания, штурманскому делу, аэродинамике и материальной части самолета. Сдавать надо было только на «отлично». Тот, кто получал первоначально оценку ниже, должен был пересдавать дисциплину. Некоторым командирам приходилось делать по нескольку попыток. Конечно, они сгорали от стыда. А после сдачи на «отлично» командир получал красный флажок, который укреплялся на общей доске против его фамилии. Экзамены не были формальностью: ведь только после отличной сдачи всех дисциплин летчик допускался к командной работе. Они для многих были очень нелегким этапом. Особенно трудным был экзамен по аэродинамике, в которой требовались глубокие знания математики. Я аэродинамику любил еще со времени обучения в Ленинградской школе летчиков, занимался ею просто из пристрастия переводить некоторые понятия с обиходного летного языка на точный и лаконичный язык математических формул. П. В. Рычагов об этом моем увлечении знал, поэтому приказал принимать экзамены по аэродинамике на сборах руководящего состава.
