Слежу за временем. Его в обрез, лишних минут нет. Перед целью все должны перестроиться в колонну звеньев. Бомбометание следовало производить звеньями с пикирования. Моя эскадрилья после выполнения задания должна была набрать высоту и прикрыть при случае все остальные самолеты группы от атак японских истребителей.
Погода улучшилась, но бомбить нам все же не пришлось, поскольку наша группа подошла к цели только к 9.00. Японские зенитчики успели открыть огонь, и несколько наших самолетов получили повреждения. Но сбитых не было. Мы развернулись, вышли в указанный район и, сбросив бомбы, пошли на свой аэродром. К моменту возвращения туман в лощине рассеялся, поэтому при посадке никаких затруднений не было.
Силу нашей авиации в тот день японцы все же почувствовали: во второй половине дня 180 советских бомбардировщиков нанесли по противнику два массированных удара, которые во многом облегчили выполнение задачи нашим стрелковым соединениям.
За период боев в этом районе большинство летчиков нашей истребительной группы совершили по 15–20 боевых вылетов. Мы с ведомым лейтенантом В. Гольцевым сделали 32 вылета, из них несколько на воздушную разведку.
У нашего командования были данные о выдвижении трех танковых дивизий противника. Мы с напарником должны были уточнить эти данные. Первоначальные сведения не подтвердились. Мы лишь обнаружили на марше отдельные танковые колонны силой до батальона, и только одна, покрупнее, была силой до полка. Кроме этого, нам было приказано проследить за ближайшими аэродромами противника.
Одним из них был аэродром Тумынзы. Большое поле было разделено оврагом, и каждая часть этой площади представляла собой отдельное летное поле. На границе каждого из них стояло по пять-шесть ангаров, замаскированных под жилые дома: были сделаны окна, двери, даже печные трубы. Неподалеку от аэродрома — крупный населенный пункт Тумынзы. Жилища — в основном мазанки из глины — напоминали какое-то жалкое первобытное поселение. Посреди этих мазанок высился прекрасный двухэтажный особняк с большими верандами, [21] красиво украшенный и обнесенный высоким каменным забором. Его, видимо, занимал какой-то японский бонза.
При каждом вылете на разведку нас предупреждали: без крайней надобности огня не открывать, воздушных боев по возможности избегать.
После первого вылета на разведку этого аэродрома у нас сложилось полное впечатление, что он мертв. Даже с бреющего полета не было заметно ничего живого.
