Все четыре года в училище курсантам внушали: «Будешь жить по уставу — завоюешь честь и славу». И всячески давали понять, что уставы написаны кровью. И написаны не просто так! Однако в Афганистане служба заметно отличалась от того, чему его учили. И к чему он привык в Союзе. Даже караульная служба здесь была организована как-то не так! Ведь согласно Уставу гарнизонной и караульной службы часовым на постах категорически запрещалось не только есть, пить, курить, но и разговаривать. На заставе же часовые изредка что-то жевали, иногда пили воду из фляжек. Единственное, на постах не курили (дабы не искушать без нужды духовских снайперов). Но самое забавное заключалось в том, что часовые на Тотахане постоянно проводили перекличку.
— Первый, — раздавалось с наблюдательного поста, оборудованного у канцелярии роты.
— Второй, — во весь голос кричал минометчик с минометной позиции.
— Третий, — откликался танкист, несущий службу у танка.
— Четвертый, — эхом доносилось от Зубов Дракона — небольших скал на южном склоне Тотахана.
Сначала лейтенанту казалось, что все это как-то неправильно. И караульную службу необходимо организовать в строгом соответствии с требованиями устава гарнизонной и караульной службы. Но вскоре он понял, что устав — не догма, а руководство к действию. И что лучше все оставить как есть. Потому что когда караульную службу несет бессменно один и тот же взвод, ослаблять бдительность все равно нельзя, но можно организовать ее с учетом «местных условий». Подобная перекличка и была разновидностью этих самых «местных условий». Днем на заставе службу несли два наблюдателя, выставленные на первом посту и у Зубов Дракона. Ночью выставлялись четыре, а при необходимости и пять постов. Днем перекличка не велась, только ночью. И стоило ей затихнуть, часовой, который не услышал продолжения переклички, должен был сделать одиночный выстрел (сигнал вызова дежурного по заставе). Но до этого дело обычно не доходило. Потому что когда над Тотаханом раздавалась перекличка, вся застава (за исключением часовых на постах и дежурного по заставе) спала спокойно. Сладко посапывая и видя самые яркие в мире разноцветные сны. Но стоило перекличке затихнуть, тишина будила всех не хуже длинной автоматной очереди (сигнал тревоги). И тогда из канцелярии роты немедленно появлялся заспанный командир заставы, а из казармы — недовольный сержант, дежурный по заставе. Следом шел разбор полетов с провинившимися. И над Тотаханом снова раздавалось:
