С каждой минутой мне становилось все хуже и хуже. Сначала меня положили в палату для больных с фактором риска. Поставили капельницы, сделали уколы. Затем перевезли в реанимацию. Потом сделали еще несколько уколов. И еще. А потом я потерял сознание…
Когда я пришел в себя, в палате было многолюдно: врачи суетились у кровати какого-то больного. Делали уколы. Меняли капельницы. Рядом с ними стояли мои родители. Молчал отец. Мама не плакала. Было как-то тихо и очень торжественно. И очень светло. Потом появился мой куратор из разведуправления и сказал, что есть работа. Его сменил Шафи и начал что-то говорить о ножах. В углу комнаты я увидел его дочь Лейлу. Она сжимала в руках мой подарок — маленького дракончика и что-то шептала.
Но самым удивительным было то, что в больном я узнал себя. Это было так странно! Словно я одновременно находился в двух разных местах. Человек, который лежал на кровати, был мною. Но одновременно я находился и над всеми. Сверху, в самом дальнем углу палаты.
Я прекрасно слышал, о чем говорили врачи. Они были очень реальны. Но остальные — появлялись и исчезали, словно во сне. Остальных я не слышал. Точнее, я не слышал их голосов. Но зато отчетливо слышал их мысли. И кажется, эти мысли жили какой-то своей отдельной жизнью.
Мне было интересно. То мое «Я», которое могло думать, совершенно ничего не чувствовало. Оно было Ничем. Ни воздухом, ни облаком, ни сгустком энергии. Оно было просто местом, которое могло мыслить и видеть то, что происходило вокруг. Это было так здорово! И так удивительно!
Мне нравилось это состояние. Но неожиданно что-то начало происходить с посетителями комнаты. Их образы стали размываться и исчезать. Один за другим. Постепенно стало исчезать и то удивительное сияние, которое создавало необыкновенно радостное чувство праздника. Потом все исчезло…
Позднее мне скажут, что прошло двое суток, прежде чем я снова пришел в себя. Ощущения праздника больше не было. Не было и моего второго «Я». Мое единственное «Я» лежало на кровати и рассматривало потолок. Рядом висела капельница. Кроме капельницы и потолка я больше ничего не видел. Но откуда-то издалека донесся голос:
— …Кажется, вернулся. Позовите врача.
Мне стало легче. Только не на душе, естественно. Через два дня меня перевели в палату для больных с фактором риска. Все так же каждые полтора часа мне кололи уколы. Ставили капельницы. Все так же по ночам мою палату посещали близкие мне люди. Мы разговаривали. Почти каждую ночь рядом со мной была моя любимая девушка. Иногда рядом оказывались мои друзья. Иногда — Шафи и Лейла. Но мои родители и сестра почему-то были в черном. А утром мне говорили, что я снова бредил. Я понимал, что разговаривал с призраками. Это было очень странным, ведь наяву я говорить еще не мог.
