В этих грандиозных планах мне отводилась совершенно незначительная роль — почтальона Печкина. Я должен был обеспечить связь с Шафи (а через него и с Ахмад Шахом). А в качестве легенды мне предстояло стать учеником Шафи (следует отметить, что ГРУ всегда было уникальной организацией — собирало не только военные секреты, но и любые сведения, которые считало полезными). В управлении не учли одного: это у нас ученики считают, что учителя им что-то должны — должны их учить. А на Востоке стать учеником не так-то просто. Знание — слишком большое богатство, чтобы разбрасываться им. Это богатство принадлежит Роду. И, как правило, передается по наследству.
Правда, шанс у меня был. Жена Шафи погибла в автомобильной катастрофе. Наследников по мужской линии у него не было. Была только дочь. Очаровательная Лейла. Или Джуй («ручеек»), как называл ее Шафи.
Да, маленький шанс был. Не было лишь уверенности, что Шафи мне его предоставит. А потому пришлось пустить все на самотек. Заняться своими делами (помимо основной «почтальонской» работы в то время я был еще и командиром сторожевой заставы) в надежде на то, что время и обстоятельства помогут мне наладить контакт с этим человеком.
Я периодически встречался с ним — относил его шифровки на нашу станцию радиоперехвата и приносил ему ответы. С помощью Шафи открыл в кишлаке Кала-Шахи небольшой лазарет. Выполнял какие-то его задания и прекрасно понимал, что все это — обычная проверка. Шафи присматривался ко мне…
Одним из таких заданий было изготовление некого «боевого» ножа. Полоска латуни от гильзы танкового снаряда, деревяшка. Казалось бы, ничего сложного. Единственное — Шафи почему-то забыл рассказать мне, как должен выглядеть этот нож. А без его подсказки я довольно смутно представлял себе это. Да и руки, видимо, росли у меня не из того места, чтобы я мог успешно пройти это испытание (в отличие от моих двоюродных братьев, которые творили из дерева и железа настоящие чудеса).
Но я пытался. Старался как мог. Результатом моих стараний была дюжина испорченных заготовок…
В середине сентября с командного пункта батальона пришла радиограмма: духи обстреляли нашу водовозку. Было предложено пару дней обходиться своими силами. Возить воду с речки Барикав, что протекала у подножия нашей горки. Эта «пара дней» затянулась более чем на полторы недели…
Мы пытались кипятить речную воду, но сказывалось высокогорье, и закипала она плохо. В результате мы постоянно мучились животами. А еще через неделю меня отвезли в Баграмский инфекционный госпиталь. Оказалось, что кроме гепатита и малярии в Афганистане болеют и другими не менее экзотичными болезнями. Потому что в госпитале я услышал давно забытое слово — тиф.
