Проблема заключалась в том, что между моим желанием и реальностью всегда стояло одно небольшое «но» — выполнение поставленной боевой задачи. И меня постоянно преследовала мысль о том, что я что-то делаю неправильно. Ведь командир должен командовать, а не воевать как обычный солдат. Ведь именно этому меня учили и для этого готовили.
Все в жизни заканчивается. Закончилась и наша операция под Алихейлем. Вскоре мы вернулись в полк. Я передал разведвзвод Алексею Монастыреву, который прибыл из Союза на замену Жене Шапко. А сам вернулся в свой батальон.
Через полгода после Алихейля, вечером 15 января 1988-го, при обстреле духами седьмой сторожевой заставы нашего батальона был тяжело ранен рядовой Ахтемов Рустем Измаилович. Командир роты, выпускник Бакинского ВОКУ Игорь Фраерман со своего командного пункта на БМП рванул его эвакуировать.
Дороги вокруг наших застав духи регулярно минировали. И без их проверки саперами любые перемещения были категорически запрещены. Но ждать саперов Игорь не мог. Были уже сумерки. Он сел на место механика-водителя и примчался на заставу. До медсанбата довез своего бойца живым. Снес шлагбаум на въезде, чтобы как можно быстрее подъехать к операционной. Но Рустем скончался на операционном столе…
Позднее я спросил у Игоря, почему он сделал это — сам сел на место механика-водителя. Почему не стал ждать саперов? Да, я сделал бы то же самое. Даже понимая, как эффективно и изощренно душманы уничтожают всех тех, кто пытается эвакуировать наших раненых. Но мне был интересен его ответ.
— Мне бы совесть не позволила сделать по-другому, — ответил Игорь.
Совесть. Совесть не позволила бы Игорю не сделать всего того, что он мог, для спасения своего бойца. Даже рискуя своей жизнью. Оказывается, есть такая тонкая материя, которая не упоминается в боевых уставах, как совесть командира.
Я всегда был уверен, что моя главная задача как командира — передумать врага, а не перевоевать. Всегда знал, что мои просчеты в планировании засад и боевых действий — это не только возможный героизм моих подчиненных, но и возможные потери. Мне повезло: за все 25 лет моей военной службы и все последующие «командировки» среди моих подчиненных не было ни одного погибшего и даже раненого. Теперь я понимаю, что помогали мне в этом не только мои военные знания и опыт, но и та тонкая материя, которую подарили мне мои родители и мои учителя, мои близкие и мои друзья, — совесть командира.
