— Она вроде и правда не злая... Может, все же не выгонит? — попытался оправдаться Такки.
— Ты вон как старался, даже в борделе мамки Шо бабы так не орали, — со своей удручающей прямой непосредственностью выдал Тукк.
Я мысленно хлопнул себя ладонью по лбу и застонал. Мысленно. А вслух сказал:
— Для кого-то завтрак отменяется.
— А меня твоя баба покормит, — показал он мне язык и увернулся от подзатыльника.
— Будешь называть ее бабой и комментировать, кто как орал, — тут даже у Прародителей терпения не хватит, выгонят ко рже. Она Мастер. Или Марина, если уж сама вам разрешила.
Тукк вздохнул, всем видом демонстрируя безмолвную мысль: «И ту-у-ут дисциплина… Зануды вы все!»
— Повздыхай мне еще, — я все-таки дотянулся и влепил маленькому нахалу легкий подзатыльник. — Да и просто хотя бы постарайтесь первое время быть паиньками.
Про «быть паиньками всегда» я даже не заикался. Не имею привычки к несбыточным мечтам. Дети, уловив посыл, счастливо улыбнулись. Даже Чарт хохотнул что-то одобрительное: полный желудок и отсутствие чувства пустоты резерва творят чудеса. Да и вообще… по-моему, за всю жизнь никто из нас не был настолько сыт. Фишка в том, что высокочастотной скверны для этого надо в десятки разов меньше, чем сырца, который можно добыть из тварей вроде той, что я старался притащить с миссий живца. А на Горгонзоле и обычной-то днем с огнем было не найти...
Огорчало лишь одно. Мы сидели в этой комнате не в полном составе. И пока я даже представить не мог, как вытащить из лап чернюков остальных.
Та странная старуха со своим дедом-Оружием — она явно глава клана. Но какого? Есть ли у них сила, и какая? И почему Лакоста так нагло удочерила ее внучку? Не знала? Или ей было наплевать, потому что у клана нет силы? Не похоже… С другой стороны, почему тогда мне старуха обрадовалась, будто вместо низкосортного Оружия перед ней лежал лучший выпускник академии с километровой родословной? Это ли не показатель упадка?
И вообще все слишком странно и непонятно. Помогут ли они спасти остальных или, наоборот, запретят распылять силы и рисковать ради каких-то порченых железок?
Марина:
Будильник заверещал над ухом привычно в шесть утра. Хорошо, что уже конец апреля, за окном светло, а то я прямо ужасно не люблю просыпаться в темноте — такое чувство, что тебя поднимают среди ночи. А так можно пару раз потянуться, понежиться под теплым одеялом и бодро вскочить.
Хм, потягиваться мешает что-то тяжелое и теплое. И волосы какие-то в рот лезут…
