Не существует наслаждения без боли.
Хлоя в этом уверена.
Не существует удовольствия без боли, мой ангел.
Знаешь ли ты это?
Твоя боль, мое наслаждение.
Ты начинаешь сомневаться в себе, в своем рассудке и боевом духе.
Я это чувствую, вижу, слышу.
Ты начинаешь терять силы, уверенность. Как раненый теряет кровь.
Кровотечение больше не остановится.
Я разорвал твою плоть, и ничто теперь не затянет рану.
Борьба началась, и я выйду победителем.
Ты уже начинаешь принадлежать мне, и удовольствие пьянит меня.
Но это только начало, мой ангел. Продолжение будет еще лучше. Для меня, конечно же. Потому что для тебя…
Нет удовольствия без боли. Тебе придется принять это правило.
Ты должна страдать. Для меня.
Потому что я так решил, потому что я тебя выбрал. Просто поэтому.
Я хочу, чтобы тебе было больно, до смерти. Чтобы ты умоляла смерть избавить тебя от этой муки. Прийти и освободить тебя, спасти тебя от меня.
Вот только смертью буду я.
Я оборву тебе крылья, мой ангел. И ты будешь ползать передо мной.
Бертран выпил несколько глотков холодной воды прямо из-под крана. Потом его взгляд упал на кухонное окно. Занимался рассвет. Но ночь еще не закончилась.
Он вернулся в спальню, лег рядом с Хлоей, которая глубоко спала. На животе, как всегда.
К нему сон уже не шел, он слишком хотел ее, чтобы снова заснуть.
Однако игра стала затягиваться, пора начинать новую партию.
Найти новый цветок, собрать с него пыльцу и безжалостно выполоть.
Я должен продумать финальную точку. Но всему свое время. Я с ней еще не закончил. Еще нет. Все лучшее впереди…
Медленно он откидывает простыню, открывая ее почти совершенное тело.
Совершенное было бы скучно.
Он смакует ее глазами, несмотря на слабый свет зари, проникающий в комнату.
Он знает, чего хочет. Стать наваждением, наркотиком, который ничем невозможно заменить.
Нет ничего более возбуждающего.
Это и означает быть живым. Существовать.
Существовать означает, что кому-то тебя недостает.
Существовать означает быть болью другого.
Упорядоченная жизнь? Бертран ее не желает. И никогда не желал. Рутина все портит. Медленно разъедает все, к чему прикасается. Губит эрозией самые твердые камни, крошит любой цемент.
Он хочет, чтобы женщины помнили его. Всегда.
Он хочет, чтобы они были готовы умереть за него. Из-за того, что им его не хватает.
Чтобы они томились, думая о нем. О том, что он им дал. И потом забрал.
В конечном счете он просто вор. Он ворует души.
Он их коллекционирует, как другие коллекционируют часы или произведения искусства.
