«М-да-а-а, не очень ласковый приём!» — подумал я про себя…
Даурия оказывается маленьким поселком. С одной стороны железнодорожного полотна
размещаются дома коренных местных жителей, с другой находится воинский гарнизон. Сосуществует между собой поселковый народ дружно, особенно, когда на перегоночной станции застревают надолго вновь прибывшие товарные поезда. В такие моменты начинается полное раздолье.
По ночам все вагоны быстро вскрываются и детально обследуются. Из каждого безвозмездно изымаются по десять-двадцать коробок с товаром, затем содержимое этих коробок потрошится, разносится по домам, а тара, как прямая улика, собирается в кучу и сжигается. При повальной безработице доход получается совершенно реальный.
Для проживания меня определили в дом обрусевшего маньчжура. Он, лет двадцать назад, женился на местной русской женщине, да так и остался жить здесь. Зовут этого маньчжура Чен. По-русски переводят, как Сеня. По словам Владимира, парень «свой» надежный, давно помогает «нашим». В это я вполне могу поверить, судя по тому, сколько он запросил с меня за жилье. Действительно, как со «своего», почти «родного». Насколько я успел узнать, снять комнату в Забайкальске стоит почти вдвое дороже.
В этот же вечер, после принятия «на грудь» нескольких стопок китайской рисовой водки, Сеня, на более-менее приличном русском языке, говорит:
— Зачем ты тут, Володя не сказал, и ты, конечно, не скажешь. Я это понимаю, говорить нельзя.
Я киваю, пытаясь сообразить, куда ведет разговор хозяин.
— Но думаю, интересует тебя железная дорога. Почему так думаю? Потому что больше тут ничего нет, все дела, так или иначе, вокруг железки крутятся.
Возразить мне нечего, логика железная. Остается только дослушать, к чему же он клонит.
— Жизнь тут такая… лучше со всеми дружить, — продолжает Сеня, — я помогу тебе. Ты скажешь об этом Владимиру. Он, если будет нужно, поможет мне.
— Как ты мне поможешь?
— Работать пристрою. На железную дорогу. Вроде, как мне помогать. Хорошо?
— Хорошо, Сеня, очень хорошо…
… От натопленной печи в уютном деревянном доме веет теплом. Разморившись, отправляюсь в смежную с кухней комнатенку.
Я страшно устал, спать хочется неимоверно, но, усилием воли, заставляю «шарики» крутиться. То, что предложил Чен, не лишено логики, но, можно ли ему верить? Все жители поселка так или иначе завязаны на воровстве. Да, такая здесь жизнь, работы нет, нужно поднимать детей, и для многих это единственный способ выжить. Но способ, все равно, незаконный. И если такого рода бизнесом занимаются все, то вряд ли Чен с женой остаются в стороне. А иначе как? На них здесь коситься станут! А тот, кто «влип» в преступную схему — легкая добыча и для шантажиста и для вербовщика…
