Впрочем, Володя понимал, что нравится тебе человек или нет, но внешние приличия всегда должны сохраняться. Рукопожатие — это древний обычай, говорящий о том, что встречающиеся не собираются причинять вред друг другу и не держат оружия в руке. Но переходить за рамки приличия, деланно улыбаться своему противнику, обнимать его, мечтая о моменте, когда можно будет ударить ножом в спину, такого отношения Володя не любил. Особенно не нравилось наблюдать по телевизору, как обнимаются главы правительств и партий.
Понятное дело, что, как правило, личными друзьями они не являются, так зачем целоваться у всех на виду, показывая всем свою фальшивость? Можно же спокойно поздороваться за руку, что никто не осудит? Ну а улыбнёшься или нет, тут дело тонкое, дипломатическое. Встречают-то с улыбкой, да как проводят важнее.
Директор тоже улыбнулся со своего кресла. Так это было и понятно, поскольку он встречал своего молодого перспективного заведующего отделом, которого и во Францию на стажировку послать не стыдно. Талантливых и работящих людей, а именно таким был Усатов, видеть всегда приятно.
Дженеев предложил сесть, но председатель исполкома хотел быстро разделаться с главной своей задачей и, не выпуская руку Усатова, продолжал говорить:
— Вы здесь солиднее выглядите, молодой человек. Там в лесу я чуть не за пацана хулигана принял, который решил похвалиться силой перед своей девушкой, перекрывая дороги.
Володя нахмурился, почти силой высвобождая руку.
— Я был на дежурстве и выполнял просьбу лесника.
— Да-да, я знаю. Прошу извинить меня и правильно понять — я вёз раненого друга. Хотели доброе дело сделать — сократить численность воронья. А тут такое несчастье — Саша ставил ружьё в машину и задел за курок. Выстрел нас ошарашил. Повезли в больницу, чтоб успеть спасти, а тут ваш шлагбаум. Кстати, привёз вам новое удостоверение. Вот возьмите.
Усатов взял протянутое ему удостоверение, раскрыл.
Овечкин быстро добавил:
— Фотографию можете переклеить со старого, что я разорвал или поставить новую, как хотите.
— Спасибо. — Усатов спрятал удостоверение в карман и неожиданно для самого себя сказал: — Это может быть не моё дело, но вы сейчас рассказали то же, что написано в газете, а там не всё вяжется.
— То есть? — обеспокоился Овечкин.
— Если вы охотились на ворон, то дробью, конечно?
— Естественно.
— Тогда с такого близкого расстояния дробь разнесла бы голову человеку.
— Так и было. Потому мы приказали запаять тело в цинковый гроб, чтобы при похоронах не расстраивать близких ужасной картиной.
