Ее интересуют люди в начале или в конце жизни. Она любит, когда малыш смотрит на нее из коляски и поднимает пухленькие пальцы, приветствуя ее. Или когда во взгляде пожилого человека мелькает узнавание в обмен на мимолетный кивок. Люди, находящиеся на краю, ценят чудо пребывания в это мире. Их приоритеты просты. Они наслаждаются каждым моментом. У животных такое же отношение.
Она любит смотреть, как открываются и закрываются губы матери, когда она кормит младенца маленькими кусочками хлеба. Лица малышей очаровательны. На некоторых из них уже вполне взрослое выражение. Семейное сходство очень увлекает ее. То, как форма ушей или глаз переходит из поколения в поколение, завораживает.
Она потеряла ребенка, одну грудь, брата, родителей и многих близких друзей, но не опустила руки. Жизнь дала ей гораздо больше, чем забрала, и продолжает давать изо дня в день.
В наше время, когда столько людей зацикливаются на гиперреальном мире внутри смартфонов, она находит утешение во взглядах влюбленных. Еще нескоро роботы будут влюбляться друг в друга.
Она чувствует опасность не в том, что роботы становятся людьми, а как раз наоборот. Наблюдая за пассажирами в метро, она огорчается оттого, что все головы опущены над телефонами. Их взгляд стекленеет, когда они отключаются и погружаются в полугипнотическое состояние. Последняя вещь, которой касаются их пальцы перед сном, это холодное серебро технологий. Первое, к чему они тянутся, проснувшись утром, – это не тепло человеческого тела, а телефоны. Сколько еще понадобится людям, чтобы забыть, каково это – быть человеком, – одно поколение? Два?
Она понимает, почему так возросла популярность домашних животных. Людям больше, чем когда-либо, нужно тепло теплой шерстки, блеск доверчивых глаз. Зачастую это все, что их еще связывает с животным началом.
Она дорожит обществом друзей и близких, но не меньшее удовольствие получает, сидя в одиночестве в кафе, слушая, как другие пытаются разобраться в собственном мире.
Такой была женщина, с которой я возобновила знакомство. Поэтому, оставшись одна в Нью-Йорке, я была далека от одиночества. Я наслаждалась собственной компанией, и меня это устраивало.
Кроме того, у меня был Боно. Наслаждаясь оперой Вагнера в Линкольн-центре или уминая пиццу в «Ломбарди» в Нолите, я знала, что на третьем этаже не самого элегантного здания неподалеку от штаба ООН бьется маленькое сердечко, ожидая меня.
Как-то утром, перебирая белье в поисках одного из своих новых бюстгальтеров, я нашла мягкую розовую кошачью игрушку, которую привезла с собой из Австралии. Я положила ее на пол у кровати и ушла на весь день.
