Тель-Авив понравился Вадиму Соловьеву: город как город, не слишком большой, но не такой уж и маленький. Старый Центр с его кривыми улочками и кособокими обшарпанными домами вдруг напомнил ему Киев, и что-то всплеснуло в его душе, и он подумал с испугом: «Что это я?! Да плевать я хотел на этот Киев…» Хотел плевать — да не плюнул.
С Семой Рубиным, председателем Союза русских писателей в Израиле, Вадим договорился встретиться в маленьком кафе возле центрального концертного зала. Вадим пришел первым, за четверть часа до условленного времени. Потягивая через пластмассовую соломинку холодный грейпфрутовый сок, он ждал, волнуясь: как-никак, председатель, как-никак, Союз русских писателей. Это, должно быть, свой человек, не какой-нибудь гнусный управдом Боря Фрумкин с его советами идти в счетоводы.
Сема Рубин, моложавый брюнет с ранней сединой, явился с расхристанным парнем в шортах, в кожаной кепке.
— Вот, знакомьтесь, это Славка Кулеш, он тебя читал, — сказал Рубин, садясь. — Давайте все на «ты», это проще.
— Я твои «Мощи» читал, — сказал Славка Кулеш. — В России еще.
— Хорошо-то как… — сказал Вадим Соловьев, улыбаясь блаженно. — Я тебя тоже читал. «Конец света» — это твое? И «Болото»?
— «На берегу болота», — поправил Славка Кулеш. — Но это не главное.
— «Конец света» по английски вышел? — сказал Вадим. — Мне ребята в Америке говорили.
— Во Франции тоже вышел, — сказал Славка. — Это старая вещь. Хрен с ней, будь она здорова. А ты, старик, молодец, что приехал. Нас тут и много — и мало. Привез что-нибудь?
— Есть кое-что, — сказал Вадим Соловьев неопределенно. — Мало. Так, рассказов тройка.
— Можно в «Голос» дать, — предложил Сема Рубин. — Или в «Слово». Или на иврит перевести и дать в «Три семерки».
— В «Голос» не надо, — жестко сказал Славка Кулеш. — Перебьются они там без Соловьева. Я точно знаю: у них прозы нет, пусто! Еще немного, и они закроют свою лавку к чертовой матери.
— Чего ты на них взъелся! — как бы укорил Рубин. — Выходят себе — и пусть выходят. Не хуже других.
— Не люблю, — сказал Славка, вытирая потный лоб кожаной кепкой. — Гниды они. Чиновники… А тебе, — он оборотился к Вадиму, — надо в Союз вступить и для начала получить какую-нибудь стипендию. Ты пиво пьешь?
— Пью, — сказал Вадим.
— Тогда пошли, мальчики, — сказал Славка Кулеш. — Тут за углом есть одна забегаловка, там пиво бочковое дают. Шпикачки, правда, некошерные.
Вадим Соловьев вспомнил кошерные обеды с бардачным вышибалой Эбби и ухмыльнулся. Эбби ни за что на свете не стал бы есть некошерные шпикачки.
