— Да хоть закон Российской Федерации! Тебе нет восемнадцати…
— Меня это не волнует. — Снова короткая россыпь поцелуев-бабочек вдоль шеи и ключиц.
— А меня очень. Я твой учитель… — Я снова пытаюсь его оттолкнуть, но он только крепче удерживает в своих объятиях. Настойчивые пальцы тянут за пояс халата, и им почти удается его развязать.
— Нет!!! — Я все же отталкиваю его достаточно сильно и далеко, чтобы он мог, наконец, смотреть мне в глаза. Запахиваю халат, туже стягиваю пояс на талии. Смотрю на него сурово. — Максим, послушай. Я старше тебя на десять лет.
— Мне плевать. — Он снова оказывается слишком близко. Я смотрю на него и думаю, что где-то за прошедшие годы я потеряла эту отчаянную смелость поступать так, так хочется только мне.
— Тебе нужна девочка по твоему возрасту…
— Это уж мне решать. Мне нужна ты.
— Тебе просто так кажется. У тебя гормоны играют, запретный плод, вся эта ситуация пикантная… это все пройдет, и быстро. Быстрее, чем ты думаешь.
— Не пройдет. И нет, мне не кажется. Все это хрень, что ты говоришь. — Он начинает злиться. — Я хочу быть с тобой, понимаешь? Не просто трахнуть, а быть рядом все время, заботиться о тебе, помогать…
— В любом случае, это невозможно.
— Почему? Из-за того, что ты моя учительница? Я скоро выпущусь, а до этого можем встречаться тайно. Хочешь, я буду самым послушным твоим учеником? Буду встречать тебя после работы, делать массаж, когда ты усталая… Буду готовить для тебя ужины и завтраки. Я научусь, честно. — Он бережно берет мое лицо в ладони, нежно гладит по щекам. И мне хочется ему верить, так сильно хочется!
— Максим! — Убираю его руки от своего лица. — Нет. Ты для меня слишком маленький, еще ребенок.
— Ребенок? — Его лицо мрачнеет, взгляд тускнеет. — А что же ты тогда отвечала на мои поцелуи?
— Ты налетел на меня, не оставил выбора…
— То есть тебе не нравилось? Ты не хотела?
— Да. То есть нет, не хотела.
Он с минуту молчит, только шумно и резко дышит, а потом поворачивается к двери и открывает.
— Счастливо оставаться!
Удивительно, что от такой силы, с какой была захлопнута дверь, не треснули стены и сама она не слетела с петель. Этот грохот еще долго стоял в ушах, пока я не вышла из оцепенения и не отправилась в постель. Что плачу, я поняла, когда комната подернулась пеленой и задрожала.
