Неважно? Это слово заставляет оцепенеть. Ну, конечно, глупая, ему НЕ важно, ему давно все равно, это ты все никак не выбросишь его из головы. Нужно срочно выйти. Бежать со всех ног!
Легчайший, еле осязаемый поцелуй в щеку, пробивает в моей душе брешь размером с Эверест. Следующий поцелуй — ощутимый и такой знакомый, заставляет закрыть глаза и с головой окунуться в воспоминания, когда он также целовал мое лицо, говоря, как сильно любит. Третий поцелуй достался податливым губам и был, как лавина — разрушительный, сметающий мое такое слабое сопротивление. Он был настойчив, жадно целуя мои губы, пил мое дыхание, словно от этого зависит его жизнь, и крепко прижимая к себе за шею и за талию, словно боялся, что я убегу. Куда? У меня нет сил. Совсем нет. Я так и не смогла выбросить его из головы и вообще все эти годы будто и не жила вовсе. Только сейчас с ним я чувствовала себя такой живой.
Он прерывает чуть не сжегший все вокруг дотла поцелуй, и уткнувшись своим лбом в мой, стоит и тяжело дышит. Я сама дышу так, словно бежала марафон. Он выпрямляется, берет мое лицо в свои руки и смотрит долгим взглядом в глаза.
— Мне совсем неважно, кто там у тебя есть, потому что я сделаю так, что никого не будет. Никого, Ника. Никого, кроме меня. Запомни это.
Эти слова словно возвращают меня на землю.
— Да пошел ты, Кирсанов!»
Воспоминания об этих трех поцелуях так и будоражат мою кровь, огненной лавой текущей по венам. Меня трясет мелкой дрожью, но мне совсем не холодно, скорее наоборот — ужасно жарко, только летнее солнце здесь ни причем. По-моему у меня температура и я заболела. Точно, заболела. Болезнью по имени Игорь. И лекарство от нее не найти ни в одной аптеке мира. Это хроническая в моем случае болезнь, а сейчас я к тому же получила новую смертельную дозу вируса, и он активно отравляет сознание. Въелся под кожу, впитался в кровь… Кирсанов, ну зачем ты снова появился в моей жизни?
Громкий сигнал машины раздался совсем рядом. Я резко вскинула голову, словно от толчка в спину. В своих безумных мыслях я совсем не разбирала, куда иду, и сейчас стояла посреди незнакомой маленькой улочки прямо посреди дороги.
— Ты спишь там? Пьяная, что ли? Уходи, давай, курица! — кричал, высунувшись из окна потрепанной временем и жизнью старенькой БМВ, грузный небритый мужчина. Я едва успела отскочить на обочину, как, диким зверем громко заурчав на всю округу, машина пронеслась мимо. Странно, что я ее не услышала до этого. — Овца тупая! Идиотка! Конченная мр…
