А тот продолжал тоном опытного гида:
— Вот слева три консульства: это с куполом, видишь, — японское, потом германское, а вот это — советское… Одно из лучших мест в городе. Из него вид и на Вампу, и на Банд, — Кока говорил так, словно в том, что из советского консульства открывался роскошный вид, была в какой-то мере и его заслуга.
— Русские представительства всегда ставились на лучших местах. В любой стране, — не вынимая трубки изо рта, подал ревнивую реплику дядя Миша.
Проехали узкий мост через канал, настолько забитый сампанками, что воды не было видно, и перспектива сразу расширилась: слева открылась река, на несколько миль выше того места, где высаживался Гога, прямо перед глазами возникла широкая, сплошь запруженная бесчисленными автомашинами набережная — Банд, как ее здесь называли.
Набережная — гордость жителей Шанхая — действительно была очень красива, сплошь застроенная огромными зданиями европейского типа, с архитектурой если не всегда хорошего вкуса, то всегда импозантной.
— Вон тот дом, с башней и часами, видишь? — оживился и Михаил Яковлевич.
Гога кивнул.
— Таможня. По этим часам весь город живет.
Словно чтоб подтвердить слова Журавлева, башенные часы мелодично и густо пробили половину.
«Полчаса едем!» — отметил про себя Гога и спросил:
— Скоро уже?
— Половину дороги проехали.
«Ничего себе город!» — подумал Гога и, следуя приглашению Коки, резко повернулся вправо, едва успев разглядеть массивные колонны и белую мраморную лестницу какого-то здания.
— Гонконг-Шанхайский банк! — провозгласил Кока.
— Этот банк и у нас в Харбине есть, — отозвался Гога, которому становилось обидно за родной город.
— Здесь главное отделение. Четыреста служащих.
— А львов ты не заметил? — спросил с улыбкой Михаил Яковлевич.
— Львов? Каких львов? — не понял Гога.
— Это, можно сказать, главная здешняя достопримечательность. Медные львы в натуральную величину по обеим сторонам от входа в банк. Символизируют величие и могущество Британской империи. Существует поверье: если идешь по делу и погладишь лапу льва — дело выгорит.
— Да дайте вы ему вздохнуть хоть минутку! — вставила наконец слово тетя Оля, непрерывно обмахиваясь веером. — Насели на парня с двух сторон. Успеет еще все посмотреть, не на два дня приехал.
Михаил Яковлевич и Кока смущенно улыбались, сознавая, что Ольга Александровна права.
— Ты лучше вот что скажи нам, Гогошка: как мама? Очень волновалась перед отъездом?
Давно уже не слышал Гога свое имя в таком варианте и только от тети Оли терпел его — от своей любимой тетки, одного из самых близких людей на свете. И хотя само слово «Гогоша» очень ему не нравилось, сейчас, среди шума, спешки, невообразимого оживления чуждого ему города, слово это прозвучало приятно. Повеяло чем-то родным, увы, уже минувшим.
