Появляется П а в л и к.
Н а т а ш а. А где конфеты?
П а в л и к. Дядя Витя еще у Ирины Сергеевны…
Г а й д а р. Да что у вас тут произошло?
П а в л и к. Да ничего, Аркадий Петрович! Я на посту, а он со мной разговаривает…
Г а й д а р. А ты?
П а в л и к. А я молчу. Ну вот он и разозлился.
Гайдар смеется.
Н а т а ш а. Учитель называется! Устава не знает.
Г а й д а р (строго). Устав ему знать необязательно. Ладно, Павлик, не огорчайся, я с твоим дядей поговорю.
П а в л и к. А я не огорчаюсь.
Г а й д а р. О чем задумался, Хозе?
Х о з е (вздрогнув). А? Смотрю на небо. Очень синее сегодня. Как у нас в Испании.
Наташа и Павлик переглядываются.
П а в л и к (быстро). А знаешь, Хозе, Чкалов-то уже в Америке!
Х о з е. Уже?
П а в л и к. Ага! В газете сейчас прочитал… Там и фотография есть. Самолет стоит, а у самолета Чкалов, Байдуков, Беляков и еще какие-то в шляпах.
Х о з е. А разве газету принесли?
П а в л и к. Принесли.
Х о з е. Я сейчас… (Убегает.)
Н а т а ш а. Эх ты!
П а в л и к. Что «эх ты»?
Н а т а ш а. Он сейчас телеграммы про Испанию прочтет, а фашисты на Бильбао наступают, а там у него сестра!
П а в л и к. Так я телеграммы не успел прочесть… то есть я читал про Гвадалахару, а про Бильбао не успел!
Н а т а ш а. Не успел! (Убегает.)
П а в л и к. Вы посмотрите, что делается, Аркадий Петрович! Советская экспедиция на Северном полюсе на льдине дрейфует! Чкалов из Москвы в Америку без посадки летит! В Испании война с фашистами идет! А я в лагере загораю и манную кашу ем. Разве не обидно?
Г а й д а р. Ничего, Павлик, успеешь…
П а в л и к. Я бы пробрался к самому генералу Франко, в самый главный фашистский штаб… Его бы в плен, все секретные бумаги с собой и айда!
Г а й д а р. А если схватят?
П а в л и к. Пусть хватают. Ничего не скажу, ни словечка! Как Мальчиш-Кибальчиш у вас в «Военной тайне». (Громко.) «…Сделайте же, буржуины, этому скрытному Мальчишу-Кибальчишу самую страшную муку, какая есть на свете, и выпытайте от него военную тайну». Ушли буржуины, а вернулись не скоро. «Нет, — говорят они, — начальник наш, Главный Буржуин. Бледный стоял он, но гордый, и не сказал он нам военной тайны, потому что такое уж у него твердое слово…» Вот!
Г а й д а р. Запомнил?
П а в л и к. Я это место раз сто читал! Очень мне нравится… А что сейчас сочиняете, Аркадий Петрович?
Г а й д а р. Сочиняю я, брат, повесть… Кончаю, вернее, сочинять.
П а в л и к. О войне?
Г а й д а р. Нет, не о войне. Но о делах суровых и опасных не меньше, чем сама война.
