Ч е л о в е к в к о т е л к е. Хорошо свистишь! Молодец! (Идет в глубину кладбища.)
Т и м к а (вскочив). Пинь… пинь… Тара-рах!..
Ч е л о в е к в к о т е л к е возвращается.
Ч е л о в е к в к о т е л к е. Ну что ты скажешь! Как сквозь землю провалился!.. (Протягивает Аркадию портсигар.) Прошу, молодой человек!
А р к а д и й. Спасибо. Я не курю.
Ч е л о в е к в к о т е л к е. Похвально! (Тимке.) А вы?
Т и м к а. Я… иногда…
Ч е л о в е к в к о т е л к е. Прошу!
Т и м к а. Спасибо. (Закуривает от спички, зажженной человеком в котелке. Неумело затягивается, кашляет.) Сорт непривычный.
Ч е л о в е к в к о т е л к е. А вы какие курите?
Т и м к а. Я попроще.
Ч е л о в е к в к о т е л к е. Это не ваш ли окурочек? (Показывает Тимке окурок.)
Т и м к а. Мой! Я раньше там сидел.
Ч е л о в е к в к о т е л к е. Ну-ну… Всего хорошего, молодые люди. (Уходит.)
Т и м к а. Иди, иди… Тоже Шерлок Холмс. Окурки подбирает.
А р к а д и й. Шпик?
Т и м к а. Ну да! Я поэтому папиросу и взял! Не зря, думаю, выпытывает, курим мы или нет.
А р к а д и й. Молодец Тимка!
Тимка кричит три раза кукушкой. Из-за памятника выходит П е т р А л е к с е е в и ч Г о л и к о в.
П е т р А л е к с е е в и ч. Ушел?
Т и м к а. Ушел!
П е т р А л е к с е е в и ч. У самого кладбища увязался. (Аркадию.) Что, сынка, обиделся? Родной отец признавать не хочет?
А р к а д и й. Я, папа, даже растерялся. Думал, может, ты не узнал меня?
П е т р А л е к с е е в и ч. Сына да не узнать! А потом понял?
А р к а д и й. Понял! Конспирация, да?
П е т р А л е к с е е в и ч. Она самая, сынок! (Смеется.) Ишь, слова какие знает! Правильно! Растите, помощнички, скорей… Нам народ нужен. Мать как? Сестренка?
А р к а д и й. Сегодня опять с обыском приходили.
П е т р А л е к с е е в и ч. Ничего, сынка, потерпите. Скоро все переменится! Тимка, есть кто-нибудь?
Т и м к а. Все здесь, Петр Алексеевич!
П е т р А л е к с е е в и ч. Ладно… Аркадий, не уходи: нужен будешь.
А р к а д и й. Ладно.
П е т р А л е к с е е в и ч. Смотри, Тима, как следует. (Уходит в глубину кладбища.)
Т и м к а. Хороший у тебя отец… Веселый…
А р к а д и й. Хороший… Он со мной как товарищ. (Помолчав.) Что в училище?
Т и м к а. А ничего! Семку Ольшевского немка вызвала глаголы спрягать, а он не учил! Мигает мне — мол, выручай, а я сам не знаю! Ну он и начал: «ду хаст, эр… это самое… хат, вир хастус…»
А р к а д и й. Хастус?
Т и м к а. Ну да! Немка разозлилась — страх. Сами вы, говорит, хастус!
