— Donc[7], Франсин, скажи мне: что ты планируешь делать со своей жизнью? — обратилась к ней его мать.
Вопрос был странный. До Франсин вдруг дошло, что родная мать никогда не спрашивала ее о таких вещах.
— Ну… — Она откашлялась. — Наверное… мне бы хотелось изучать — а потом практиковать — психологию.
Мама Гийома смутилась и что-то спросила у сына.
— А! — вдруг воскликнула она и важно кивнула. — Psychologie! Bon. Очень хорошо. Мне кажется, ты сможешь. Ты будешь просто magnifique[8].
Той зимой Франсин дважды переспала с Гийомом, но видела в нем только друга и была этому рада. Ничего иного ей и не хотелось. Сесиль бросила Пьера ле Блонда, опять села на иглу, а потом — с помощью Гийома — опять завязала. Дружба побеждала все.
Весной, когда потеплело и можно было снова путешествовать, Франсин и Линда купили билеты в Австрию. Бабушка Руфь перед смертью успела выписать чек на тысячу долларов и дрожащими руками вручить его Франсин. Та обналичила чек, но до сих пор не потратила деньги — никак не находила достойного повода. А теперь вот нашла.
За день до их отъезда Линда слегла с коклюшем. Вместо того чтобы пригласить Гийома, Франсин решила ехать одна. Хорошо побыть немного наедине с собой, подумала она, вдали от друзей.
Она впервые отправилась в самостоятельное путешествие. Сама покупала билеты, садилась в самолеты, поезда и автобусы — и была этим очень горда. До места добралась без каких-либо проволочек, быстро нашла гостиницу и принялась с удовольствием дышать так называемым «горным воздухом».
Увы, счастье длилось недолго.
Мать, находившаяся за 4500 миль от нее, каким-то чудом вычислила отель в Инсбруке, где остановилась Франсин. Администратор позвал ее с улицы в вестибюль и вручил телефонную трубку.
— Алло?..
— Франсин! Это твоя мать.
— Мам? — Она поморщилась, услышав в мамином голосе истерические нотки.
— Ну да, я же сказала! Слушай. Ты тут?
— Тут.
— Слышишь меня?
— Слышу.
— Я звоню насчет твоего отца.
— С ним все нормально?
— Нет, нет, нет! Ненормально! Твой отец болен. Это ужасно, ужасно. Ты бы его видела… Он даже глотать не мог. Понимаешь? Не мог глотать. И лицо у него стало как… каша! Язык заплетался… Франсин, он сейчас в больнице. Возвращайся домой.
— Где Бекс?
— Дома.
— Папе уже лучше?
— Да, завтра его выписывают. Но теперь все будет иначе, понимаешь? Ты должна вернуться!
— Мам. Я в Австрии.
— Тем более — покупай билет и возвращайся.
— Я не могу. Только не сейчас.
— Ну, ты же съездила в Париж, повеселилась — и хватит. Пора возвращаться. У тебя есть обязанности. Отец даже глотать не мог. У него было лицо как каша.
