— Выходит, во время Варшавского восстания ему было четырнадцать, — подсчитал Анджей Лесняк. — И он смеет утверждать, что вытащил Ярецкого из-под развалин?!
— Именно так он и сказал, что, кстати, полностью соответствует и тому, о чем Ярецкий пишет в завещании.
— Но откуда этому Ковальскому известно содержание завещания?
— Утверждает, что сам завещатель ознакомил его со своей последней волей.
— Прошу вас, спросите этого человека, где это было, на какой улице, из-под развалин какого дома он вытащил Ярецкого.
— Я не стану его спрашивать. Не мое это дело. Пусть доверенное лицо Барбары Ярецкой — адвокат Ресевич — поинтересуется этим.
— Я бы этого прохвоста передал милиции. Ведь это явное мошенничество. Этот тип выдает себя за совсем другое лицо.
— Процесс о мошенничестве вызвал бы, несомненно, и большой интерес, и столь же большой шум, как и процесс о признании недействительным завещания.
— Вы правы. В общем, и так и этак плохо. Что же вы, пан меценат, советуете?
— Я считаю, что следует устроить встречу, в которой приняли бы участие адвокат Ресевич как доверенное лицо Барбары Ярецкой, вы как свидетель и Ярецкая как главное заинтересованное лицо.
— А может, имеет смысл пригласить на эту встречу и того майора, который ведет следствие по делу Ярецкого? — предложил Лесняк. — Афера Ковальского может бросить новый свет на это преступление. Кто знает, не замешан ли этот Ковальский в убийстве Ярецкого?
— Что ж, это можно, — без энтузиазма согласился Рушинский. Он-то ведь знал, что Ярецкий покончил с собой и что прокурор намерен прекратить следствие.
Вы, конечно, примете участие в этой встрече?
— Только в качестве исполнителя воли умершего.
Адвокат Ресевич охотно согласился участвовать в совещании. Майор Лешек Калинович, которому Рушинский сказал о предполагаемой встрече, очень заинтересовался «аферой Ковальского» и обещал непременно быть.
Барбара Ярецкая на этот раз пришла не одна. Ее сопровождал молодой человек, немного на нее похожий, лет двадцати пяти, блондин с вьющпмпся, а может быть, завитыми и чуточку излишне длинными волосами, одетый с претенциозной элегантностью.
— Зигмунт Квасневский, сын моего умершего брата. После смерти мужа у меня никого не осталось на свете. И вот, пока не свыкнусь с этим, попросила Знгмунта заняться моими делами. Вы не будете возражать, если и он примет участие в пашем совещании?
Никто не выразил протеста.
Адвокат Рушинский, подчеркнув, что принимает участие не как заинтересованная сторона, а только в качестве свидетеля ряда поразительных фактов, рассказал о происшедших событиях. Более всех были изумлены майор Калинович и Зигмунт Кваспевский. Для обоих многое из сказанного Рушинским оказалось новостью.
