— Я слышал об этих боях, — сказал адвокат.
— Влодек Ярецкий был ранен при отступлении пулеметной очередью в ноги. Упал посредине улицы. И здесь бы его добили гитлеровцы либо сам умер бы от потери крови. Спас его Ястреб. Не раздумывая, пополз к нему. Мужик он был крепкий, схватил Влодека, и, прежде чем немцы опомнились и дали новую очередь, поручик вместе с раненым были уже по другую сторону баррикады. Я сам доставил Ярецкого в госпиталь, который размещался в доме на углу Брацкой и Згоды. Влодек пролежал там до конца восстания. К счастью, этот дом каким-то чудом уцелел — не подвергся бомбардировке, и ни один снаряд не попал в него.
— Я хорошо знаю этот дом: в годы оккупации мой друг вел там дела фирмы «Садыба» — торговля недвижимостью. Знаю, что дом пережил войну без большого ущерба. В парикмахерской на первом этаже даже люстра уцелела.
— Ястреб позднее также был ранен и лежал в том же госпитале. И меня не миновала пуля. К счастью, наши раны оказались не слишком тяжелыми. Когда была подписана капитуляция, наша тройка решила не сдаваться в плен. Вместе с гражданским населением мы добрались до Пруткова, а оттуда кое-как вырвались на свободу. Уже в январе в Гродзиске мы снова втроем вступили в армию. Втроем прошли и весь боевой путь вместе со Второй армией Войска Польского. После разгрома гитлеровцев Станислав Ковальский остался на военной службе. Я и Влодек демобилизовались. Ковальский дослужился до подполковника. Умер три года назад. Мы с Влодеком были на его похоронах.
— Вы правы, странная история, — сказал Руншнский, когда Лесняк окончил свое повествование. — Просто невероятно! За тридцать пять лет адвокатской практики впервые сталкиваюсь с таким делом.
— Вы мне не верите? — возмутился Анджей Лесняк. — Но в Варшаве живет еще несколько человек, воевавших в одном отряде с нами. Могу дать вам их фамилии и адреса. Поговорите с ними. Ручаюсь, они подтвердят мои слова.
— Я вам верю. Если Барбара Ярецкая решится опротестовать завещание, то ей, естественно, могут понадобиться эти свидетели. Когда вы виделись с Ярецким последний раз?
— Недели за две до его смерти.
— Он ничего не говорил о завещании? Не заметили ли вы в поведении своего друга что-либо странное? Ведь когда вы с ним виделись, завещание уже лежало в нашей конторе. Ярецкий удостоверил его у нас более чем за месяц до смерти.
— Нет. Влодек был таким, как всегда. Говорил о своих делах, о том, что весна и лето — самый сезон у него. Упоминал, что вынужден будет взять в помощь еще двух людей. Настроение было хорошее. Мы посидели, выпили. Но в меру, — тут же оговорился Лесняк.
