Немного подождав, я спускаюсь вниз в костюме-невидимке. Конечно, Гэллстоун и миссис Горгонзола за ужином флиртуют друг с другом. Когда я проскальзываю внутрь, он хвастается, жонглируя тремя стаканами воды в воздухе одновременно. Она хихикает и смотрит на него, а он ухмыляется. Довольно скоро он ставит очки и достает салфетку, из-под которой растет большое резиновое растение.
— О, мистер Гэллстоун, вы такой умный, — говорит она.
— Зовите меня просто Оскар, — отвечает он. И вытаскивает живую змею из картошки. — Держу пари, ваш муж не сможет этого сделать, — замечает он.
— О, он… — фыркает миссис Горгонзола. — Он ничего не делает. До того, как мы поженились, он был таким милым — всегда вытаскивал кроликов из моей шеи и удивлял меня, превращая кофе в шампанское. Теперь он даже не жонглирует тарелками.
— Какое пренебрежение! Позор! — говорит Гэллстоун. Он протягивает руку и щиплет ее за ухо. Выскакивает суслик.
— Ты замечательный, Оскар, — говорит она ему.
— Это ничто по сравнению с тем, что я могу сделать, — хвастается тот. — Пойдем в гостиную.
— Зачем?
— Я хочу показать тебе кое-какие салонные фокусы.
Они идут в гостиную. Миссис Горгонзола хватает его за руку. Я иду следом, но они, конечно, меня не видят.
— Тебе следовало бы оставить этого неуклюжего муженька, — предлагает Гэллстоун. — Такая женщина, как ты, заслуживает только лучшей драматургии, не говоря уже о том, чтобы время от времени веселиться.
— О, я не могу, — говорит она.
— Почему бы и нет? Что есть у твоего мужа такого, чего нет у меня? А что, он и вправду разрубал тебя пополам? У меня есть трюк, где я могу распилить тебя на четыре части. Даже шесть. И если ты присоединишься к моему представлению, я обещаю не останавливаться, пока не разрежу тебя на шестнадцать частей.
— Это было бы захватывающе, — краснеет она.
— Твой муж даже не знает, как вонзить в тебя ножи во время трюка с корзиной, — усмехается Гэллстоун. — Я могу использовать топоры.
— В твоих устах все это звучит так очаровательно, — жеманно улыбается она, прижимаясь к нему.
— У меня есть трюки, о которых Горгонзола даже не мечтал, — шепчет Гэллстоун, хватая ее в полунельсон и глядя на нее так, как смотрит крыса, отхватившая кусок сыра.
— Я знаю, какие у тебя трюки, — выпаливаю я. — И можешь засунуть их обратно в рукав, Гэллстоун.
— Что это? — миссис Горгонзола вскрикивает и вскакивает. Гэллстоун оглядывается.
— А?
— Этот голос… он говорил со мной из пустоты.
Они смотрят, но, конечно, не видят меня, хотя я стою прямо перед ними.
