— Роман Тиффани Тайер «Доктор Арнольд» предсказал нам такой исход еще в одна тысяча девятьсот тридцать четвертом году, — хмыкнул доктор Хьюберт. — Вы-то думаете, вы одни делаете свою работу хорошо? Смех, да и только. В одной только художественной литературе рассмотрена уйма подобных сценариев. Наши эксперты прошерстили все, что нашли — и не выискали ни одного вменяемого решения проблемы.
— Вот почему вы здесь, — добавил президент. — Нам нужны решения.
Джилл снова подалась вперед.
— Думаю, у нас есть одно.
— И какое же?
— Кремация.
Доктор Хьюберт покачал головой:
— Не сработает.
— Почему нет?
— На строительство объектов уйдут годы. У нас же ситуация чрезвычайная.
— Тогда используйте аварийные объекты, — сказала Джилл. — Для начала, по всей стране закройте сталелитейные заводы, а также промышленные предприятия с доменными печами. Модифицируйте то, что уже имеется — и вы в деле.
— Такое «дело» породит настоящую оппозицию, — отрезал Хьюберт. — Нам нужны будут высокие уровни секретности и безопасности для подобной операции. Плюс возьмите в расчет загрязнение окружающей среды. Большая часть упомянутых вами объектов находится в крупных городах, и мы не можем их переместить.
— А как же военные базы? Есть сотни закрытых и бездействующих. На них есть все, что нам требуется. Взлетно-посадочные полосы, дороги. Железнодорожный доступ уже обеспечен, есть и жилые помещения для персонала. Сымпровизируйте на временных крематориях, потом постройте стационарные, и — вуаля.
Джилл наблюдала за Президентом уголком глаза, пока говорила. Его профиль был несовершенен, но красив, с мощной, выпирающей челюстью. Она представляла, как это лицо будет выглядеть вырезанным на горе Рашмор. Или, еще лучше, как оно будет смотреться на подушке рядом с ней.
Доктор Хьюберт покашлял.
— То, что вы нам предлагаете, как-то уж слишком напоминает нацистский лагерь смерти.
— Я знаю, но есть ли у нас выбор?
Президент поднялся, подошел к стене и встал рядом с портретом Вашингтона.
Мысли Джилл сбилась с верного пути. Отец страны. Отец моего ребенка…
— Значит, это ваше окончательное решение, — протянул президент. — Вы сами до него дошли, или кто-то помог?
— Как я уже сказала, каждая команда, задействованная в проекте, внесла в вердикт свой определенный вклад. Но я — единственная, у кого есть доступ ко всем данным. То, что я сделала — сложила все кусочки мозаики вместе, если так можно выразиться.
— И все, что вы придумали — это кремация. — Президент щелкнул указательным пальцем по краю портрета. — Я не докапываюсь, просто хочу убедиться, что картина у меня сложилась правильная.
